Первым моим движением было кинуться достать их, может быть, что-то еще возможно сделать для починки! И почему-то именно в эту минуту я вдруг понял, что еще один друг никогда больше не улыбнется мне так, как он улыбается на той свадебной фотографии, на которой мы с Элькой бдительно направляем его неловкую руку к бумаге, где служащая ЗАГСа велела поставить подписи…

На дальнейшие поиски не оставалось сил. Последним, что я чуть не сунул в карман вместе с диском, стала единственная бледноватая часть фотографии, незаметно приколотая над дверью гостиной. Обыкновенное женское, даже девичье, лицо, волосы, собранные в косички. Ажурная рамочка, надпись: «Школьные годы…» Знакомое лицо, где-то когда-то я его видел. И на обороте надпись: «1976». Без имени, только четыре цифры. Кто-то дважды обвел лицо красным фломастером.

Ломота в висках, начавшаяся с самого ухода мадам Гончаренко-Сотниковой, стала невыносимой. Я решительно подошел к знакомому мини-бару, где у Деньки всегда находилась бутылка коньяка для друзей, махом хлобыстнул половину большой коньячной рюмки и приготовился до открытия метро дремотно поваляться на Денькином нетронутом холостяцком ложе…

Заснул я незаметно и неожиданно крепко. Зато сны видел тяжелые. Зачем-то снилась Элька семнадцать лет назад, в прозрачном эротичном пеньюаре. Потом все пропало, а под самый конец четко, как наяву, привиделось все, чего даже она не знала, все то тайное, стыдное, вполне во вкусе ушлого порнографа, чем резко и разом окончилась наша сексуальная жизнь.

«Спорная» дочь Виолетта родилась на удивление крупной, у Эльки разошлись кости таза, и поменялось строение внутри. Полного кайфа для нее не наступало без различных ухищрений из секс-шопов. Довольно быстро мы втянулись в испытание всяческих интимных игрушек, и как-то, наивно считая себя, раз я ей не изменял, неотразимой в постели, она предложила попробовать анальный секс, в то время не имевший еще столь широкого распространения. Мне стало интересно, и мы рьяно взялись за воплощение этой идеи в жизнь. Какое-то время все шло прекрасно, и я даже смирился с еженедельным исполнением супружеского долга, пока однажды, на 8 Марта, Элька не настояла на походе в ресторан. Четко помню и сейчас – это был «Фламинго» на проспекте Мира. Готовили там отменно, наелись и напились мы от пуза, и по пути домой мне даже пришла в голову мысль, – явно спьяну! – что есть известная приятность в наличии постоянной проверенной женщины под боком. Видимо, похожая мысль пришла и Эльке, ибо по возвращении домой мы с одинаковым рвением затрясли супружеское ложе, плавно переходя от традиционного секса к пресловутому анальному. Тут-то и случилась незадача.

На случай анального секса у Эльки на прикроватной тумбочке всегда были приготовлены душистые мази, презервативы, даже какие-то особые «интимные перчатки». Но в этот раз мне почему-то взбрело в пьяную голову, что нет ничего слаще, как уверял Дэн, «живого анала». И я взялся сам намазывать заветное отверстие – сзади – интим-кремом с розовым маслом, специально привезенным подругой для Эльки из-за границы. Я ощущал уже мощный порыв своего прибора и пьяно старался, чтобы Элька по-женски разделила мое чувство. С мыслью нащупать точку оргазма, мой палец проникал все глубже, и вдруг… Смешно и неловко, но в том утреннем сне все повторилось в деталях: у входа, а вместе с тем у выхода этого самого «анала» мой любопытный палец нащупал… длинный, слежавшийся, твердый и почему-то заостренный конец солидной фекалии, так удобно приютившейся, что я вначале даже не понял, с чем имею дело. И прикоснулся опять.

И возбуждение прошло моментально. Не помню теперь, да и не было во сне того, что я тогда шептал разомлевшей, ничего не понявшей Эльке. Но с того раза – всегда, как только приходила мысль о сексе, – я снова точно ощупывал твердый фекальный ком внутри жены. Наши отношения сошли на нет так неожиданно, что долгое время Элька верила в мою импотенцию и безуспешно таскала меня по врачам. Вот уж действительно – чем хуже, тем лучше!

Вздрогнув, я поспешил стряхнуть тягостный сон. Столько лет провели рядом, а вспомнить нечего, кроме полной ерунды. Интересно, а что запомнилось из супружеской жизни Забродину, не раз по пьяной лавочке клявшему свою неотвязную привычку к подростковому минету. Из-за него «сладкое место» жены перестало вызывать в нем положенные эмоции. Еще лет шесть Забродины худо-бедно продержались на частых командировках, из которых Дэн привозил какие-то мифические болезни и постоянно выявляемый врачами у всех нас синдром хронической усталости. После чего и Дэн благополучно присоединился ко мне в очередях у кабинетов сексологов, а наши жены принялись делиться «чудодейственными» народными рецептами и телефонами «уникальных» врачей.

Дэн и Ирка… Сколько похожих на мои стыдных подробностей их семейной жизни и развода я даже теперь не смогу доверить бумаге! И все-таки что же Ирка имела в виду, передавая через Эльку пожелание навестить холостяцкую берлогу Дэна раньше милиции?

Я стоял на кухне, снимая с плиты турку со свежезаваренным крепким кофе по фирменному забродинскому рецепту, когда в дверь резко и решительно позвонили. От неожиданности моя рука дернулась, и капля кофе вылилась на вычищенную плиту. Я даже постоял, не веря своим ушам, когда в дверь настойчиво позвонили снова. Потом в третий раз. И только я собрался идти открывать, дальнейшее поведение неизвестного посетителя буквально приковало меня к месту. Произошло следующее: в замок с той стороны, осторожно и без спешки, вставили ключ. Ключ явно подошел, и те же осторожные руки аккуратно повернули его в замке. Дверь открылась…

Я стоял на кухне, откуда не просматривалась прихожая. Почему я сразу понял, что дверь открывает не Забродин? Почему мне стало так страшно, хотя умение постоять за себя никогда еще мне не изменяло? Не знаю, но пишу, как есть. Уже со вчерашнего дня ко мне начали приходить мысли, что эти записи могут пригодиться в дальнейшем… Кому и для чего? Не готов пока ответить. Но писать буду по возможности коротко и честно, хотя даже соблюдать хронологию и деление на условные главки, как получалось в расследовании гибели Майки, пока не выходит. Ну что же, дружбан Ероха, или, может, Бесс с Коляном разберут мои каракули, если что… Если – что?

Кухонная дверь осторожно приоткрылась, и таинственный посетитель прямо и обалдело уставился мне в лицо. Встреча стала неожиданностью для нас обоих, но я держался спокойнее, хотя служебная принадлежность гостя не оставляла места для сомнений. Серенький штатский костюмчик, короткая стрижка, натянуто-любезная полуулыбка на чисто выбритом лице. Это пришли как раз те, кого я старался опередить и с кем ни в коем случае не хотел встречаться.

Дальнейшие события показали, что наши доблестные правоохранительные органы, напротив, собрались пообщаться со мной как можно дольше и плотнее.

– Господин Забродин? – ехидно обратился ко мне незнакомец, заранее зная ответ.

– Нет, к сожалению. Моя фамилия Сотников, – шутить, выдавая себя за Дэна, и даже просто скрывать собственную фамилию было бессмысленно и опасно. Работать с милицией нам всем приходилось частенько, многие из ментов знали меня в лицо, и как раз в этих вопросах я старался врать по возможности меньше.