— Ты пришел отдать мне подарок, а не для того, чтобы отомстить. Почему? — спросил Кадмус.

— Смерть учит многим добродетелям, я не могу все время истекать злобой. В моем сердце больше нет места для людских интриг. Я бы все отдал за то, чтобы хоть на год и один день стать человеком, почувствовать, как солнце согревает мою кожу, ощутить вкус джина на губах. Это было бы раем. Радость плоти — единственная радость, которую я знал и которая была у меня похищена. — Он посмотрел на то место, где стоял Кадмус. — Время обходит тебя стороной, Кадмус. Возьми мой подарок и используй его как хочешь. Ибо скоро и ты станешь таким же, как я.

В эту минуту послышались далекие крики детей, как будто кто-то мешал им играть. Скоро крики усилились и стали ближе.

— За мной пришли мои хранители, — сказал Дэнби и начал снова превращаться в пыль. — Надеюсь, ты расслышал все, что я тебе сказал, Кадмус. Ты жаждал этих денег, когда я был жив, так получи же их хотя бы после моей смерти.

Три маленькие темные фигуры прошли сквозь деревянную дверь, как будто ее вообще не было, окружили Дэнби и, взявшись за руки, начали приплясывать вокруг него. Их лица были размыты. Темные гибкие призраки детей, отданных в распоряжение смерти, танцевали все быстрее и быстрее в такт неслышному ритму. Дэнби стал бледнеть. Вдруг по кухне закружился смерч. Он погремел кастрюлями на полу и вернул стол на прежнее место.

Сарапук затрясся от страха: фигуры детей вдруг слились в одну, которая превратилась в шар яркого белого света, искрившегося и шипевшего в центре кухни. Этот ослепительный свет отбросил длинные черные тени на лицо Сарапука, и он закрыл лицо руками. Кадмус терпел этот свет, сколько мог, а потом заслонил глаза рукой. Через миг шар исчез, и кухня погрузилась в темноту, которую пытались разогнать слабый огонь в камине и неровное пламя свечи — их свет проникал на кухню через щель между дверью и косяком.

— Сарапук, где ты? — тихо позвал Кадмус, спотыкаясь, как слепой, в поисках кресла. — Я тебя не вижу, мои глаза опалил нестерпимый свет призраков.

Дагда Сарапук украдкой прополз через всю кухню к двери, тихо отодвинул ее от косяка и выскользнул через образовавшийся проем в холл, а оттуда — на улицу.

— Дагда, я не вижу. Где же ты? — снова спросил Кадмус. Он на ощупь побрел по кухне, наткнулся на стол и рухнул на пол. — Помоги мне! Пожалуйста, помоги!

В самом темном углу кухни к стене прижалась черная тень. Она ждала, когда Кадмус подберется к ней поближе.

По пути к Лондонскому мосту Аджетта с Тегатусом заметили на углу Бишопсгейта плохо одетую женщину, которая сжимала в руках большой пучок разных трав. Толстая свеча в стеклянной лампе освещала ее ночной товар. Пламя колыхалось на ветру и потрескивало, озаряя туман вокруг теплым оранжевым светом, ее огонек был похож на лисий глаз. Женщина зазывала покупателей.

— Вербена! Душистая рута! Священная трава! Волшебная трава отпугнет смерть, принесет божескую благодать… Всё за пенни! — выкрикивала торговка, протягивая длинный стебель вербены с крохотными синими цветочками. — Если холод в ней звенит, злобный призрак убежит.

Тегатус уставился в землю, стараясь не встретиться с женщиной взглядом. Он устал и с трудом переставлял ноги в тяжелых сапогах Кадмуса, как будто не привык так много ходить пешком.

— Купите вербену для молодой леди, сэр! Эта трава защитит ее от всего дурного, — сказала торговка и яростно замахала перед ним вербеной. — У меня есть веточка потоньше. Леди может носить ее на шее, она отпугнет всю нечисть. Никакие заклинания не будут страшны вашей леди, на нее не нападет ни бешеная собака, ни змея. Эта трава даже чуму отводит.

Аджетта потянула Тегатуса за руку.

— Пожалуйста, Тегатус, давай купим. Я всегда мечтала о вербене, — попросила она, роясь в кармане в поисках пенни.

Тегатус еще крепче зажал книгу под мышкой и отвернулся, опасаясь, что по его лицу женщина может о чем-то догадаться.

— Всего одну веточку, — сказала Аджетта женщине, протягивая деньги.

— Тоже мне, джентльмен! Даже за девушку не заплатит, — проворчала торговка и отдала Аджетте веточку с засохшими синими цветами. — И в глаза мне не хочет смотреть, — прошептала она. — Я бы с таким по ночам не ходила.

— И какую же траву ты мне посоветуешь? — спросил Тегатус. — Шалфей, чтобы избавить меня от желчи? Или ноготки, чтобы свести бородавки? Я отвернулся от тебя потому, что мне совсем не безразлично, на что я смотрю.

Женщина молча пожала плечами и опустила пенни в карман. Аджетта улыбнулась и взяла Тегатуса под руку:

— Он не из этих мест, он иностранец.

— В аду-то он точно не иностранец, уж поверь мне, девочка. На его плечо уже легла рука смерти, и он заберет тебя с собой.

В эту минуту по улице загромыхала черная карета, она неслась прямо на Аджетту с Тегатусом; возница яростно хлестал четверку лошадей длинным кнутом. Тегатус оттащил Аджетту в сторону, и карета, стуча по брусчатке, проехала мимо.

— Он хотел задавить нас! — воскликнул Тегатус, быстро зашагав по улице. Аджетта бросилась за ним, чтобы не отстать.

— Я же говорил, что скоро мир захлестнет безумие, — сказал он, когда они наконец прошли через высокую арку и оказались у Лондонского моста. — В сердцах людей поселились суеверия и волшебство, а истина никого не заботит. — Тегатус остановился, огляделся по сторонам, а потом шагнул в тень кофейни.

— Я чувствую, что за нами кто-то наблюдает, — сказал он. — И кажется, это не человек. Он где-то там, в тумане возле арки, я чувствую, что он там… Притаился и ждет.

— Никто ведь не знает, что мы здесь. Ну кому за нами следить? — спросила Аджетта, прижавшись спиной к двери.

— Книга притягивает темноту, она взывает к ночи, но ты — человек и не можешь ее услышать. Призраки слетятся к ней со всего Лондона, как мотыльки на пламя свечи. Они захотят позлорадствовать над твоими несчастьями и похитить твою энергию.

Аджетта крепко сжала в руке ветку вербены.

— Она тебя не защитит, это всего лишь сухие цветы, — заметил Тегатус, как будто знал, о чем она думает. — Ее листья могут прогнать меланхолию и облегчить боль, но они не способны прогнать дьявола, которому нужна твоя душа.

— Что имела в виду женщина, когда сказала, что на твоем плече лежит рука смерти? Как ты думаешь, она о чем-нибудь догадалась? — тихо спросила Аджетта.

— Нет. Ею завладела книга, она подсказывала ей слова. Эта книга полна обмана, она была написана в приступе злобы. «Неморенсис» обладает огромной силой, которая может изменить наши мысли, овладеть нашим разумом и соблазнить сердце. Все, что написано в этой книге, — ложь, — прошептал он. — Многих притянула к себе сокрытая в ней необыкновенная сила, люди поверили в каждое слово, но все ее предсказания — обман. «Неморенсис» искажает правду, добавляет по чуть-чуть тут и там. Говорит, что человека ожидают большие неприятности ночью, а потом удивляет его, приведя в его дом вора утром. У нас впереди долгая ночь, я тебе еще о многом расскажу.