Прошло не меньше часа, прежде чем мы, ведомые в темноте нашим лохматым спасителем, добрались до монастырской ограды и пошли вдоль нее. Оказалось, что горная крепость была опоясана стеной только с трех сторон. На юго-западе обитель черной веры вплотную примыкала к крутому хребту и была вполне защищена этой нерукотворной преградой. Тут была самая заброшенная и пустынная часть монастыря. Мы начали осторожно взбираться по склону, чуть припорошенному снегом, как вдруг Эйб, обернувшись назад, тихо выругался.

– Посмотрите, Лагер! Они все-таки обнаружили наше исчезновение.

Я взглянул вниз. В монастырском городе на довольно большом расстоянии от нас двигалось и мигало множество огоньков.

– Ну хватит играть в жену Лота. Пошли. – бросил Шлиссенджер.

Мы снова двинулись за Питом, и вскоре дзу-те юркнул в какую-то темную дыру за камнями, довольно узкую и сильно мне непонравившуюся.

– Полезайте, Лагер, полезайте, – подбодрил меня Абрахам. – хуже уже не будет.

Я полез за ним.

– Вот чего не могу понять, так это почему они выбрали именно вас для эликсира бессмертия. – протянул Эйб несколько обиженно, когда мы уже очутились в кромешной темноте прохода.

– Для эликсира? – не понял я. – Что вы несете?

– Что слышали. – серьезно сказал Эйб. – у вас были все шансы попасть в пресловуто страну Агарти на обед к самому Майтрее в качестве самого изысканного блюда.

– И это говорите мне вы! – растерялся я. – Человек, который все умеет объяснить рационально.

– А чего же тут нерационального? – пожал плечами Абрахам. – Не меряйте всех на европейские мерки. Эти типы из монастыря искренне уверены, что, если вас уморить определенным образом, получится отличный ингредиент для их любимого средства омоложения. Потом, простите, ваши бренные останки смешают с золой, серой, эвкалиптовым маслом, лягушачьими лапками и толченым зубом мудрости крокодила, споют пару заклинании, спляшут и готово дело – повезли бурдюк эликсира, к Вратам Безмолвия. Я утрирую, конечно, – он помолчал. – Но думаю, что тем несчастным, которые были вашими соседями в столе, сейчас уже не до подробностей. – Эйб зажег фонарик. – Хорошо, что добдобы не догадались пошарить во внутренних карманах. Дикари.

Он осветил одиноким лучом низкие своды пещеры. Пит весело бежал впереди. Проход постепенно становился шире. По всем признакам мы вступали в каменный лабиринт.

– Вы уверены, что надо сворачивать именно сюда? – с тревогой спросил я, когда Пит в очередной раз повернул в какой-то новый коридор, а Шлиссенджер последовал за ним.

– Нет. А какая разница? – пожал он плечами. – Ну давайте свернем туда. Что это меняет?

Я согласился.

– По крайней мере один из нас знает, куда идет.

Вдруг где-то впереди послышался шорох и тихие шаги. Пит остановился и враждебно оскалился, шерсть на его загривке стала дыбом, он зарычал. Еще минута, и дзу-те бросился вперед, как спущенная с цепи собака. Мы услышали вскрик, тибетскую ругань, звук падающего тела, возню в темноте. Эйб побежал за ним, светя фонарем.

На полу мы увидели человека, боровшегося с Питом. Раздался выстрел, и, прежде чем мы успели подбежать, дзу-те грузно осел и затих. Из груди Эйба вырвался возглас удивления и жалости. Человек, на, которого напал Пит, медленно выбрался из-под огромного тела нашего спасителя и встал, затравленно озираясь вокруг. Это был проводник Тохто, он держал в руке пистолет и враждебно смотрел на нас.

– Зачем вы стреляли? – гневно закричал я. – Вы же видели, что мы уже рядом! Мы бы его оттащили!

– Ничего я не видел! Он на меня бросился! – захлебнулся от злости Тохто. Тибетец заметно трусил, хотя мы были безоружны.

Шлиссенджер склонился над Питом.

– Он ведь мог бы не возглашаться. – прошептал Эйб. – Всю жизнь я во всем виноват! Какого черта вам здесь понадобилось? – он резко развернулся к проводнику. – Где группа?

– Да. Как вы сюда попали? – спросил я.

– Все бежали, никто не хотел подождать бедного Тохто. – ответил проводник. – У пхелингов каждый за себя. Я отстал, они сделали вид, что не замечают.

– Пожалуй, он прав. – горько усмехнулся Эйб. – Если б вы, Лагер, чуть подольше пожили в Азии, вы бы поняли, как азиаты презирают нас. Не боятся, не завидят, а именно презирают и именно за это.

Я давно подозревал о чем-то подобном.

– Мы видим только грязь и невежество, они – только самомнение и тупость.

– Запад есть запад, восток есть восток, и с места, им не сойти. – процитировал Эйб. Он перевернул Пита и аккуратно уложил у стены, скрестив большие волосатые руки дзу-те на груди и закрыв ему глаза. Потом вернулся к нам.

– Слушайте, Тохто, – Шлиссенджер устало присел на обломок скалы возле трупа Пита. – Вы можете разумно объяснить, зачем вы убили несчастное животное? Только не говорите, пожалуйста, что у вас не было другого выхода. И я, и мистер Лагер видели, что это не так.

– Дзу-те отвратительны, их вид оскорбляет солнце. Когда Донма-дрегпа, богиня Земли, создала дзу-те, другие боги отвернулись от них. Кто убьет такого, как эта тварь, сделает благое дело.

Шлиссенджер невесело рассмеялся.

– Смотрите, Лагер – оказывается господин Тохто тоже является кладезем тибетской мудрости. А я-то, грешным делом, поделал, что только один Рампа был достаточно знающим в этой области среди наших проводников.

– Пхилинг ничего не может знать. Вообще ничего. – Тохто гордо выпрямился. – Только сыны Страны Веры имеют истинное знание.

– Да. – Шлиссенджер еще раз невесело усмехнулся. – А имеет ли сын Страны Веры знание о том, как нам отсюда выбраться?

– Вам отсюда уже не выбраться. – уверенно сказал Тохто. – Пхилинги умрут в сияющих пещерах хаонов, подземных людей. Меня же хаоны выведут в долины своего мира. Неужели вы думаете, что мои лха оставят меня?

– Хорошо. – Эйб встал. – Можете дожидаться ваших хаонов, а мы попробуем вылезти самостоятельно. Пойдемте, Лагер.

– Подождите. – я подошел к Питу. – Нельзя же его оставлять здесь так.

– А что делать? – Шлиссенджер пожал плечами. – Похоронить мы его все равно не сможем. Кругом камень.

– И не надо хоронить. – Тохто осклабится. – Великие подземные змеи обглодают его до костей.

Эйб ничего не сказал и, подняв с пола фонарик, зашагал вперед, освещая дорогу. Я пошел за ним, чувствуя, как сзади, в темноте пробирается Тохто.

Мы шли не больше 10 минут, когда, Шлиссенджер обо что-то споткнулся и выронил фонарь. Тот моментально потух. Выругавшись, Эйб стал шарить руками по земле, но затем вдруг остановился.

– Подождите, Лагер. – произнес он. – А ведь я вас вижу.

Я тоже видел Шлиссенджера, вернее его силуэт, склонившийся к стены. Камни вокруг нас были покрыты пятнами, неярко светившимися в темноте.