Понемногу мы привыкли к мысли, что никто не собирается нападать на нас из-за угла (благо никаких углов здесь не было), и расслабились. Первые полчаса вспоминали свежие анекдоты и веселились от души. Еще час старательно делали вид, будто продолжаем веселиться. Потом — натужно пытались делать вид. Потом махнули на все рукой и честно признались друг другу, что смертельно устали мерить шагами эту бессмысленную бесконечность. Больше всего на свете мы оба хотели прилечь или хотя бы с комфортом посидеть, вытянув ноги, расслабив спины. Перекусить, в конце концов.

— Попробуем разгрести это белое дерьмо? — нерешительно предложил Мелифаро. — Не садиться же прямо в него…

За четверть часа нам удалось расчистить довольно большой участок — вполне достаточно, чтобы растянуться во весь рост. Земля под «манной кашей» оказалась скользкой и прохладной, как глина.

— Хорошо дружить с великими колдунами вроде тебя, чудовище! — бодро заявил Мелифаро. — Сейчас ты сунешь свою загребущую лапу в Щель между Мирами и извлечешь оттуда гору теплых одеял и вкусной еды. И, возможно, после этого жизнь перестанет казаться мне неудавшейся шуткой необразованного идиота!

— Сначала обратись к своему сердцу и спроси его: достоин ли ты получать блага из рук человека, которого то и дело обзываешь чудовищем? — добродушно проворчал я.

— Оно говорит, что достоин! — сообщил Мелифаро после секундной паузы.

— Экое бессовестное у тебя сердце! — усмехнулся я. Спрятал руку под полой Мантии Смерти и приступил к обычной процедуре проникновения в Щель между Мирами, которая уже давно стала для меня самым надежным источником всяческих жизненных благ.

Грешные Магистры! У меня ничего не получилось. Ни-че-го-шень-ки! Можно было подумать, что всемогущий сэр Маба Калох никогда не обучал меня этому в высшей степени полезному фокусу. А значит, тысячи сигарет, сотни чашек с кофе, десятки теплых одеял и несколько тонн провизии, извлеченные мною из небытия за последние годы, были чистой воды наваждением.

Холодок паники медленно поднимался по позвоночнику. Я спрятал руку понадежнее, пытаясь уговорить себя, что ничего страшного не случилось, просто я обнаглел, обленился и стал проделывать эту процедуру слишком уж небрежно, так что теперь надо собраться, сосредоточиться, и все пойдет как по маслу. Разумеется, в глубине души я уже знал, что ничего не выйдет, но предпринял не меньше дюжины героических попыток, прежде чем окончательно сдался на милость этого прискорбного знания.

Мелифаро с тревогой наблюдал за моими мучениями.

— Ничего не получается? — наконец деловито осведомился он. — Плохи наши дела. Вообще-то, следовало предвидеть, что именно так все и будет. А мы, болваны, отправились в Лабиринт Мёнина, как на загородную прогулку, даже водой не запаслись! И Джуффин хорош. Уж он-то мог бы догадаться!

— Ну, не знаю, — я сердито пожал плечами. — Вообще-то, нелегко было предусмотреть такую пакость. До сих пор мне было по фигу, где ворожить, — хоть в Доме у Моста, хоть в заколоченной уборной на окраине иного Мира.

— Боюсь, в этом проклятом местечке имеет значение только одно: капризы Его Величества Мёнина! — зло сказал Мелифаро. — Теперь я понимаю, что наш легендарный Король был склонен к пакостным шуткам. Интересно, а хвосты кошкам он тоже любил отрывать?

— Какая разница? — вздохнул я. — Чего-чего, а хвостов у нас с тобой, хвала Магистрам, нет. Хуже другое: еды, одеял и прочих благ цивилизации у нас тоже нет. Только эта грешная белая каша, будь она неладна! Вряд ли она съедобная… Зато ее много — до самого горизонта. Что делать будем?

— Терпеть, — с нехарактерным для него спокойствием прирожденного философа ответствовал мой замечательный друг. — И надеяться, что этот неуютный лоскут Вселенной скоро уступит место иному, где будет можно хоть черствую булку украсть, в случае чего. Поэтому рассиживаться, пожалуй, не стоит. Надо идти дальше.

— Как скажешь, — вздохнул я. — Все равно какой, к черту, отдых без хорошего одеяла?!

— И без жареной индюшачьей ножки! — мечтательно добавил Мелифаро. — Подумать только, я не стал ее есть, потому что этот неугомонный тип, наш шеф, требовал, чтобы я сломя голову мчался в Дом у Моста. Ну я и подорвался как укушенный — будто первый год его знаю…

— Голову-то хоть не сломил? — сочувственно спросил я.

— Не дождешься!

Мы пошли дальше. Теперь путешествие протекало в полном молчании: особых поводов для оптимизма у нас пока не было, а натужно скалиться и делать вид, что все в полном порядке, не хотелось.

Еще часа через два мы оба окончательно осознали кошмарную нелепость ситуации: белая пустыня не собиралась баловать наши взоры переменчивостью ландшафта, а ничего, напоминающего дверь в иной мир, в окрестностях не обнаруживалось.

Мы здорово смахивали на идиотов, отправившихся штурмовать Северный Полюс без снаряжения и провизии. Хорошо хоть, холодно здесь не было, скорее уж наоборот — жарковато. В конце концов я даже изрядно вспотел.

— Что-то жарко становится, — Мелифаро замедлил шаг и внимательно посмотрел на меня. — Ты заметил, Макс?

— Да, — вздохнул я. — И хуже всего, что теперь хочется не есть, а пить. Голод можно терпеть сколько угодно, у меня в этой области богатейший опыт, но вот жажда…

— Хуже другое, — перебил он. — Близится рассвет.

— Правда? — только сейчас я увидел, что полоса неба над самым горизонтом стала немного светлее. — И что? Какая разница?

— Хорошо все-таки быть полным кретином! — завистливо сказал Мелифаро. — Ты еще не понял? Становится жарко потому, что близится рассвет. А теперь представь себе, какой ад здесь будет, когда наступит утро!

— Думаешь? — недоверчиво переспросил я.

— Уверен, — печально подтвердил Мелифаро. — Не забывай: все-таки я сын знаменитого путешественника, и отец не поленился заблаговременно набить мою голову всякими полезными знаниями о законах природы!

— Ну, это ничего не значит: между Мирами-то сэр Манга не путешествовал, — неуверенно возразил я.

— Не будем спорить, — пожал плечами Мелифаро. — Мне бы очень хотелось, чтобы твой дурацкий оптимизм оказался высшей мудростью, а я — последним идиотом. Но… Ладно, чего гадать. Увидим.

Убедиться в его правоте нам пришлось еще до рассвета. Когда полоса над горизонтом окончательно побелела, мы обливались по́том и волокли за собой лоохи только потому, что вовремя поняли: нет никаких гарантий, что следующий мир, куда мы попадем, не окажется царством вечного холода.

Первые лучи голубовато-белого солнца обожгли наши лица, как пчелиные укусы.

— Грешные Магистры! — с отчаянием простонал Мелифаро. — Ну и влипли мы с тобой, дружище!

— Это правда, — ответил я и удивился собственному равнодушию. Мне почему-то не было страшно, не было даже жаль себя. Наверное, я просто не мог поверить, что все это происходит на самом деле. Даже человек, увлекшийся компьютерной игрой, на моем месте сейчас нервно ерзал бы на стуле, а я оставался спокойным, как труп на пороге крематория.