Я мастер по выбору женщин. Предыдущей я оказался не нужен без славы, поездок и гонораров. Нынешней же - не нужен вообще. Рейс задерживается. Я вытягиваюсь в кресле зала ожидания и спускаю в никуда каждую минуту из того времени, что нужно подождать до вылета. Против воли мысли, словно оголтелые, рвутся в запретном направлении - вновь к ней. И только к ней. Губы изнывают от желания вновь почувствовать её мягкое ответное касание, робкое и осторожное. Едва весомое и ощутимое, но пробирающее до костей небывалой нежностью.

Меня еще не целовали вот так - она словно растапливала несколькими поцелуями стылую стужу внутри, врачуя старые раны. И они послушно затягивались под чудодейственной силой прикосновений. А потом - пинок под зад и пуленепробиваемая, но прозрачная стена между нами. Смотри, сдыхай от желания прикоснуться, но не трогай. Идиотское и бессмысленное табу, охраняемое ею так ревностно, словно в том смысл её жизни. Возведено в абсолют и поставлено вместо алтаря. А я, приближаясь к ней несмотря на запреты, каждый раз чувствую себя святотатцем, посягающем на неприкосновенное.

Там, в столице, станет немного проще. Менеджер заверил, что с подписанием контракта не возникнет никаких сложностей, нужно только прилететь и поставить закорючку в самом низу каждого листа договора. Свободного времени растравливать себя напрасными мечтами почти не останется. А сколько кругом будет крутиться девиц - самых разных... Представил и самому тошно стало. Можно перетрахать хоть половину столицы - не отпустит. Я прямо сейчас готов поставить на одну чашу весов всех девственниц и блудниц мира против одного её "да" и нескольких минут близости. И если бы не это её фирменное упрямство...

Время утекает сквозь пальцы, становясь иллюзией, подобно той, что я тешил себя каждый раз, когда делал ей навстречу маленькие шажки. Один за другим. Стараясь не спугнуть нахрапом и одержимостью, поселившейся внутри меня с того самого момента, когда увидел её. Но даже этого для неё оказалось чересчур много. Если бы кто-то вдруг отменил уголовную ответственность на несколько часов, я бы потратил их на медленное и изощрённое убийство того мудака, что был её мужем. Который исковеркал душу Кати так, что теперь она боится и малейшего намёка на какие-то отношения.

За окном один за другим взлетают ввысь самолёты, а самолёты моих надежд давно потерпели крушение. Их крылья не выдержали натиска сопротивляющегося ветра и за считанные секунды упали вниз, разбиваясь об острые камни. Выживших не осталось. Я и сам сейчас - только призрак, слоняющийся по земле бледным пятном, отрывающий себя насильно от той, что манит к себе словно магнитом. По какой-то глупой насмешке судьбы едва найдя ту, что перевернула мой мир с ног на голову, я должен гнать себя от неё прочь.

До назначенного времени отлёта остаётся совсем немного. Табло информирует, что теперь посадка пройдёт строго в оговоренное время. Я поднимаюсь, делаю пару шагов и... разворачиваюсь, выходя из аэропорта. Плевать я хотел на всё, прилагающееся к моей жизни, если там не будет даже тени её присутствия. Пусть кто-то другой ловит приятные бонусы от жизни бывшей звезды спорта, а я лучше буду крючиться в запылённом маленьком спортивном зале, но рядом с ней.

Я ловлю такси и с нетерпением постукиваю пальцами по чёрной коже сидений, словно с мига расставания прошло не несколько часов, а несколько жизней, проведённых в стылом одиночестве. Я спешно расплачиваюсь с таксистом и бегом поднимаюсь по ступенькам, открываю дверь своей квартиры ключом, бросаю сумку в коридоре и уже разворачиваюсь, чтобы уйти, спуститься к ней в квартиру этажом ниже, как замечаю тонкую полоску света под дверью зала. Не веря самому себе, распахиваю настежь дверь и застываю.

На диване спит Катя. Русые кудри рассыпались по плечам, руки, прижатые к груди, держат что-то. Пара шагов - опускаюсь на колени рядом с диваном. Замечаю, что в её маленьких кулачках зажата моя футболка, что висела на стуле. Смятая, подложенная под голову так, что Катя утыкается в неё носом. От увиденного меня подкидывает вверх, словно мячик, запущенный чьей-то сильной рукой. А на лице расплывается улыбка. Врёт она всё. И мне, и самой себе. Иначе бы не уснула на диване, прижимая мою одежду к себе. Не могу удержаться от того, чтобы не провести пальцами по коже щеки. Золотистые ресницы часто дрожат - она распахивает веки. Взгляд поначалу сонный и растерянный, но скоро он становится осмысленным. Катя садится на диване, изумлённо оглядывает меня.

- Денис... Ты же говорил, что улетаешь?

- Да. А ты говорила, что тебе нет до меня никакого дела. Маленькая обманщица...

Я опираюсь руками на диван по обе стороны от неё и прижимаюсь лбом к её лбу.

- Может быть, хватит изворачиваться и бегать от меня, как чёрт от ладана?

Вдыхаю носом аромат её кожи, пьянящий и сладкий, бьющий в голову, как игривое молодое вино.

- А впрочем, мне плевать нужен я тебе или нет. Я не хочу никуда уезжать и находиться чёрт знает за сколько тысяч километров от тебя. Главное, что ты нужна мне. И я собираюсь всё время находиться рядом, нравится тебе это или нет. Живи как хочется тебе самой - но можешь не гнать меня прочь. Это бесполезно. Я - репейник в твоих волосах. Ты не избавишься от меня просто так, маленькая врушка.

Она вдруг обхватывает моё лицо ладонями и прижимается губами к моим губам. Быстро и так сильно, как никогда ранее. Её губы касаются моих отчаянно и жадно, приоткрываются, приглашая внутрь, и вновь нападают, заставляя меня поддаваться заданным ей правилам.

- Прости!.. Не хочу... Не могу быть без тебя...- шепчет она между поцелуями, - оказывается, у меня не хватит сил справиться с одиночеством. Не оставляй меня, пожалуйста.

От её признания и просьбы у меня срывает тормоза. Я со стоном врываюсь в глубину её ротика, с готовностью принимающего ласку. Её острый язычок ласкается осторожно, самым кончиком. Обводит мой по кругу, заигрывающе оглаживает чуть дальше и скользит по внутренней стороны губы. Эротично настолько, что возбуждение сделало член твёрдым, как камень. Мне мало того, что есть и хочется гораздо большего. Я прижимаю её к себе, забираясь ладонями под ткань футболки. Кожа горячая и мелко дрожит от прикосновений к ней.

Вверх кончиками пальцем, обрисовывая контуры груди. Накрыть ладонями упругие полушария и сжать через ткань бюстгальтера. Подцепить его и задрать кверху, обнажая грудь с мягкими розовыми сосками. Остановиться на миг от еле слышного стона и накрыть губами ареолу груди. Осторожными поцелуями губ и касаниями языка пробудить холмик соска ото сна, заставляя его вытягиваться и набухать в ответ посасывающим движениям. Терять голову от стонов и тихой просьбы не останавливаться...

Я своими собственными руками рушу шаткий мост, перекинутый через огромную пропасть. Раз за разом отталкиваю от себя Дениса. Я бью себя по рукам, тянущимся к нему, чтобы обнять. Нельзя. У внезапно вспыхнувшей любви нет никакой гарантии и чувства приземлённости. Она - иная, отличается от всего, испытанного мною ранее. Райская птица, залетевшая в сад, поросший терновником. Пой, но только не прижимайся слишком сильно к гибельным острым шипам. Не давай им проткнуть трепетное сердечко. Следи за тем, чтобы кровь не смешалась с терпким соком ягод. Алое на синевато-чёрном. Обречённо и больно.