Щербак позвонил Вячеславу Ивановичу Грязнову и, не вдаваясь в подробности, поинтересовался, не сможет ли тот в силу своего давнего знакомства с Сазоновым договориться с ним о небольшой халтурке.

— Это то дело, про которое я все время думаю? — пробурчал начальник МУРа.

— Нет, конечно, — соврал Николай, искренне надеясь, что будет понят как надо.

— Так и знал. Ладно, жди.

Через пять минут Грязнов перезвонил, договоренность была достигнута.

Щербак немедленно передал Анастасии через ее мать, что вечером им нужно встретиться по поводу, о котором она в курсе дела.

В половине седьмого Сазонова и Анастасию Чегодаеву разными маршрутами — Филя Агеев и Щербак соответственно — привезли на Октябрьскую улицу, все в ту же квартиру знакомой Севы Голованова. Эксперт и молодая женщина уединились в дальней комнате, откуда не выходили около трех часов.

Голованов достал из портфеля два новых мобильных телефона и вручил их своим друзьям со словами:

— Поскольку велика вероятность, что нас всех слушают, вот вам новые аппараты, они зарегистрированы на совершенно посторонних людей, которых с нами связать никак невозможно. Но этого недостаточно. Номера меняйте каждый день, регистрируйте их также на левые имена, надеюсь, у вас найдутся такие знакомые.

Сыщики кивнули, но Филя все же спросил:

— Зачем такая перестраховка?

— Лучше все же потратим на конфиденциальность наших разговоров несколько лишних сотен долларов. Как-то Турецкий рассказывал, что в Штатах у АН Б — Агентства национальной безопасности — есть такая программа: если человек в обычном телефонном разговоре произносит слово из специального списка, скажем «война», «Саддам», «Бен Ладен», «тротил» и так далее, то его разговор начинает автоматически записываться, потом анализируется и передается куда надо, после чего принимается обоснованное решение, начинать следить за этим человеком или оставить его в покое, поскольку, допустим, это был обычный обывательский треп. То есть там запросто при необходимости слушают всю страну, понятно?! Так вот, Филипп, если предположить, что наши спецслужбы записывают все разговоры по сотовой связи (которой в Москве гораздо меньше, чем в Штатах — обычных городских телефонов), они и ведут себя соответственно, а если вообще целенаправленно следят за нами…

— То меры предосторожности лишними не будут, — закончил за него Щербак. — Да все понятно, никто не возражает. Только мне кажется, при этом не будет ли полезным время от времени заодно говорить и по нашим старым телефонам, а? Типа, мы ими пользуемся, и все такое…

— Нехило придумал, — оценил Филя. — А как же Макс с Демидычем?

— Не волнуйся, на всех хватит, — успокоил Голованов и показал содержимое портфеля. Там лежало еще десятка два мобильников, никак не меньше.

Пару месяцев назад у «Глории» был клиент, владелец салона сотовой связи, который не смог расплатиться за оказанные ему сыщиками услуги. Тогда он предложил бартер, — взять у него что-нибудь на свой вкус. Денис Грязнов отказался, предпочтя подождать деньги, но сейчас Голованов решил, что время пришло.

Тут Сазонов потребовал крепкого чаю, а на все жалкие попытки Агеева узнать, как продвигается работа, говорил только одно слово:

— Брысь.

Частные сыщики в это время сидели на кухне и пытались пить пиво. Но оно просто в глотку никому не лезло.

Наконец Сазонов, закончив, поцеловал руку Анастасии и уехал своим ходом, отказавшись от машины.

— Ну как? — спросил Щербак у нее, боясь открыть папку, в которой лежали портреты. У него было нехорошее предчувствие, что лица эти окажутся ему хорошо знакомы.

— По-моему, очень похоже получилось, — сказала Анастасия. — Я даже не понимаю, как ему удалось, я ведь никаких таких особых подробностей не рассказывала, а он, пока рисовал, больше спрашивал, что я тогда чувствовала, чем про уши там или носы…

— Мастер, — одновременно сказали Голованов и Филя.

Щербак открыл папку: Сазонов изобразил двух мужчин, лет тридцати пяти и сорока соответственно, коротко стриженных, с довольно привлекательными и сильными чертами лица. Один был в очках. У второго были тонкие губы. Щербак видел их впервые. Он посмотрел на Филю и Голованова. Те отрицательно покачали головамит

— Вот черт, — сказал Щербак.

А ведь они все немало лет занимались своим делом, знали многих людей из органов и продолжали общаться

— Гастролеры? — предположил Филя. — Гастарбайтеры? Наемники из другого города? Но какого черта?

Щербак пожал плечами.

— А что, если попросить Макса взломать базу данных ФСБ? — продолжал Филя.

— Забудь об этом, — сказал Голованов. — Давайте-ка лучше отдадим портреты Грязнову. Раз он прислал нам Сазонова, так пусть и оценит эту живопись.

Еще некоторое время после конкурса «Мисс Вселенная» на Анастасию по инерции, как из рога изобилия, сыпались довольно лестные предложения от заграничных модельных агентств, но она непреклонно отказывалась, во-первых, учеба как была, так и осталась в ее жизни на первом месте, ну а во-вторых… во-вторых, не совсем так. Потому что с тех пор, как появился Кондрашин, все стало с ног на голову. Да она с первого взгляда распознала в нем «мужчину своей жизни», но то, как вел себя с ней Леонид… это опрокидывало все девичьи представления о счастье. Он исчезал у нее на глазах с другими женщинами, нимало не заботясь о ее чувствах, и умудрялся появляться как раз в тот момент, когда она уже прощала ему все. Чутье у него было что надо. Удивительно, но их роман был бурным и страстным, при этом отнюдь не быстротечным. Анастасия все терпела, и это продолжалось до самой защиты диплома, которая прошла у нее, разумеется, с блеском. Она получила приглашение на работу сразу от нескольких центральных телеканалов и не могла принять решения, пока не случилось одно памятное событие.

Леонид привел ее в модный среди творческих людей ресторан «Петрович», где решено было скромно отметить пилотный выпуск новой программы, которую он начал делать на частном канале СТВ. Владелец СТВ олигарх Чегодаев, по собственному признанию Леонида, сделал ему предложение, от которого журналист отказаться просто не смог: возглавить передачу о судьбе русских военных на Кавказе. Анастасия знала, что этот проект был давней мечтой Кондрашина, он столько с ним носился, что многие уже перестали верить в возможности его реализации. Ни один государственный канал выпускать такую передачу почему-то не хотел. Возможно, такая на тот момент была политика, а может, осторожные и бывалые телебоссы просто опасались Кондрашина, от которого всегда за версту попахивало авантюризмом.

И вот — такая удача!

Анастасия была счастлива не меньше Леонида. Собственная карьера на тот момент не слишком ее волновала, она знала, что не пропадет, что кое-что умеет, но у нее отсутствовала главная движущая сила тележурналиста — честолюбие. И она это хорошо знала про себя. Она была женщиной на двести процентов. И это видели все, кто ее окружал. Теперь это узнал Степан Чегодаев. Он был сравнительно молод, даже моложе Кондрашина на пару лет. Когда-то они были однокашниками, позже их пути разошлись, но вот снова переплелись, да еще таким причудливым образом: босс и наемный работник, с одной стороны, в то же время азартные партнеры — с другой.