Место было пустынным, и Джейсона внезапно охватил страх, не ошибся ли он. Осторожно обследовав окружающий лес, чтобы не наткнуться на ловушку испанцев, они сделали попытку приблизиться к зданию.

В лесу им встретились следы нескольких всадников, похоже, они лишь недавно покинули это место. Сердце у него колотилось, когда он приблизился к окну с тыльной стороны дома, в то время как Пьющий Кровь страховал его в лесу. Дом был пуст, но полон свежих следов. Были ли это люди Давалоса, Джейсон этого не знал. Открыв тяжелую дверь, он осторожно проскользнул в факторию и с ружьем в руках обследовал все помещения. Ничего не нашел, пока не оказался в последнем.

Серая кобыла, на которой в то проклятое утро ускакала Кэтрин, лежала с грубо перерезанным горлом, земля рядом с ней промокла от крови. Джейсон определил, что животное погибло несколько часов назад и еще не успело остыть. В седле торчал нож, под ним торчала окровавленная записка. Джейсон вытащил нож и медленно развернул послание, оставленное ему Давалосом. Затем не оглядываясь исчез в лесу и присоединился к Пьющему Кровь. Мужчины заспешили к лошадям, и Джейсон в двух словах описал то, что видел.

Пьющий Кровь недовольно заворчал, услышав о бессмысленном убийстве лошади, но когда Джейсон сообщил, что Давалос везет Кэтрин в Накогдочез, испанский форт на испанской территории, его черные глаза угрожающе заблестели. Мужчины молча вскочили на лошадей и поскакали по следам Давалоса, которые он даже не трудился скрывать. Давалос был на своей территории, и у него была Кэтрин — Джейсон представил его самодовольную улыбку, и губы его злобно сжались.

В течение дня мужчины почти не разговаривали: оба знали об опасности, которая их подстерегала, оба понимали, что если Давалос достигнет форта, то они будут отданы ему на милость. Оставалось одно — подстеречь, перехватить испанцев в лесу, напасть на них и освободить Кэтрин. Покидая Терр дю Кер, они горели одним желанием — освободить Кэтрин любым способом, даже обменяв ее на Джейсона.

Давалосу он нужен живым, но когда он будет в его руках, испанец может поступить с Кэтрин так же, как и с ее лошадью. Понимая, что Давалос мог убить Кэтрин, Джейсон знал и другое: Давалосу выгоднее иметь их обоих. Ведь если он начнет пытать Кэтрин у него на глазах, Джейсон тут же заговорит. И Давалос это знает! Будь он проклят!

Растущая тревога за Кэтрин заползала в него, как змея, и он с бешеной скоростью несся через лес по их следу.

Судя по всему, Давалос был от них в шести или семи часах езды, и Джейсон стремился сократить это расстояние. В какой-то момент он даже хотел оставить запасную лошадь, но осторожность и мысль, что она может понадобиться Кэтрин, остановили его. Они ехали даже ночью, благо, луна была полная и хорошо освещала им путь.

Подгоняемый страхом и надеждой догнать Кэтрин уже этой ночью, Джейсон спрашивал себя, жива ли она, а если жива, то какие ужасы ей пришлось пережить? Давалос ее пытал? Изнасиловал?

Они летели в лунном свете до тех пор, пока могли. Дальше возникала угроза наткнуться на спящих испанцев, да и лошадям нужно было дать отдых. Тишину ночи нарушали лишь крики сов, вылетевших на охоту. Лошади шли теперь медленно, неслышно ступая по опавшим листьям и сосновым иглам.

Джейсон неотступно думал о Кэтрин. Сможет ли она выдержать поездку верхом с испанцами? И что будет с ребенком, которого она вынашивает? И что она думает? Она напугана? Напугана настолько, что не сможет помочь ему и Пьющему Кровь?

Этого Джейсону не стоило бояться — и после четырех дней пребывания у Давалоса ею владело лишь одно чувство: ярость! Она была зла на Джейсона, который не остановил ее в то утро, зла на себя и безумно зла на Давалоса! Никого еще она так не ненавидела, как этого высокого тонкогубого испанца.

Она не испугалась в первые ужасные минуты, когда Давалос напал на нее в долине, и сражалась с ним, как дикая кошка. Одна женщина против многих мужчин, но одному она почти вырвала глаз, другому прокусила щеку, а третьего так ударила между ног, что он долго будет помнить об этом. А когда Пэки в безнадежной попытке спасти ее выехал из леса, она испугалась, что юноша попадет в беду. Давалос выстрелил в него, и Кэтрин видела, как Пэки обмяк в седле, медленно сполз на землю и красное пятно начало расплываться на его голубой рубашке.

Перекинув Кэтрин через седло, Давалос и его люди скрылись в лесу, прихватив с собой лошадь Кэтрин. Во рту у нее торчал грязный кляп, от которого она не могла избавиться, потому что руки ей крепко связали за спиной. Но она продолжала извиваться, как дикое сумасшедшее животное, пока Давалос не ударил ее в висок пистолетом и она не потеряла сознание.

Очнулась Кэтрин, когда было уже темно. Ужасно болела голова, с каждый шагом лошади все ее тело пронизывала острая боль. Даже тогда она не испугалась, ее грызла досада, что все так случилось. Она внезапно почувствовала беспокойство за Джейсона, представив, что он будет делать.

Подумав об этом, она ужаснулась. Какое имеет значение то, что с ней случилось? Если Джейсон схвачен и убит из-за нее, тогда незачем жить, она просто умрет от своей вины. Кэтрин безразлично смотрела, как пробегает земля под ногами лошади, тело ее, привязанное к лошади, покачивалось в такт ее походки. Внезапно ей в голову пришла мысль: неужели ты так слаба, что собираешься погибать без борьбы? А как же Николае? Неужели тебе все равно, что он вырастет среди чужих людей и не узнает материнской любви? А как же другой ребенок, которого она носит, неужели она позволит ему погибнуть? Мысли резали ее хуже ножа. А Джейсон, неужели оставить победу за ним? Избавить его от их брака? Безразличия как не бывало, глаза Кэтрин вновь горели огнем.

Давалос, который встречался с Кэтрин лишь несколько раз, был убежден, что эта молодая дама может служить образцом этикета. Он не заметил иных признаков, указывающих на то, что перед ним не испуганная нежная леди, которую сломили все события дня. Не знал он и ее историю, как понятия не имел, что она многому научилась у цыган и многое не забыла. Этот маленький острый нож, спрятанный у нее на теле, — ему и в голову не пришло обыскать ее в поисках оружия. И все же он понимал, что жена Джейсона не похожа на других женщин, и вечером во время их первой стоянки он внимательно наблюдал за ней.

Освободив ее от кляпа, он ожидал слез и истерики, но услышал спокойную речь Кэтрин:

— Какой же ты идиот! Я думаю, ты уже достаточно насладился жизнью, потому что неважно, что ты сделаешь со мной: Джейсон убьет тебя, как только догонит нас.

Улыбаясь почти ласково его изумлению, она добавила:

— На твоем месте я бы оставила меня здесь и постаралась убраться как можно дальше. Мой муж очень вспыльчив, и я не думаю, что ему понравится то, что ты сделал. Он убьет тебя!

Удивление, блеснувшее в темных глазах Давалоса, прежде чем он успел взять себя в руки, доставило Кэтрин истинное удовлетворение. Ублюдок! Если представится возможность, она убьет его раньше, чем это сделает Джейсон.

Увидев, что его люди с любопытством наблюдают за ними, Давалос дал волю своему дурному нраву и, пользуясь беспомощностью Кэтрин, ударил ее по губам и скомандовал: