– Не у нас, а у него, – Борисов показал Науму на Железнова.

– …поработать с расщепленными локами и встречным мартингейлом.

– О, господи, тарабарщина какая-то. Ты понимаешь, о чем он говорит? – Наум адресовал свой вопрос Андрею.

– Ну да. Речь идет о запуске двух встречных процессов с одними и теми же параметрами – и в покупку, и в продажу. В зависимости от тренда один из них должен обязательно зарабатывать, а второй мы попытаемся частично локировать, уменьшая риски того, что счет слетит.

– Мужики, я восхищен вами! И пока не потерял остатки самоуважения, уношу ноги в монтажку. Саня, я там промо наваял по нашим последним кастингам. Зайди, глянь на него для поднятия моей гениальности в твоих глазах.

– Иди, гений! Обязательно зайду через полчасика.

Москва. Ленинградское шоссе.

Пробка между метро «Сокол» и «Аэропорт»

Через 2 месяца и 18 дней после точки отсчета. Среда. 18.29

Железнов взглянул на часы: «Половина седьмого, час пик, и дернуло ж меня согласиться на встречу в это время…» – недовольство Железнова самим собой было обусловлено тем, что вот уже сорок минут он стоял в пробке на Ленинградке между метро «Сокол» и «Аэропорт», пытаясь пробиться к себе на работу после встречи с предполагаемыми спонсорами его проекта. Пробка стояла намертво. «Скорее всего, притерлись пара машин, – мелькнула ленивая мысль, – и по закону подлости – в самом узком месте, осталась одна полоса, вот и стоим». Железнов еще раз взглянул на часы: «Еще минут тридцать, и смысла на работу ехать уже не будет». В пользу этого решения было еще и искушение – от того места, где парился в пробке Железнов, до его дома было метров пятьсот. Но это если пешком. А пробка, она и есть пробка – машину посреди дороги не бросишь. Из-за гуманизма, конечно, к другим «участникам движения», в данном случае – к «участникам стояния».

Железнов огляделся по сторонам: машины стояли плотно в четыре ряда – палец засунуть некуда, лица «сотоварищей по несчастью» за рулем трудно было назвать радостными, правда, нужно отметить, что женская половина «участников стояния» оказалась более адаптированной, чем мужская – абсолютное большинство женщин держали в руках телефоны и говорили, говорили, говорили… Железнов про себя усмехнулся, выявленная им закономерность была явно не новой. Однако, увидев в соседнем джипе мужика с бутылкой воды, сам схватился за телефон:

– Але, Няма, я тут в пробке застрял, есть шанс не добраться до работы в обозримом будущем…

– Наскоко обозримом? – Наум был на удивление лаконичен.

– С того места, где я нахожусь, не видно – «наскоко»! Ладно, Няма, у меня к тебе просьба…

– Просьба? – как бы «испуганно» произнес Наум. – Одолжение, значить, – Наум априори решил поднять «стоимость» и значимость своей услуги. – Нее… Я в запаре! Можно сказать, задницу от головы не отрываю…

– Ага. Емко. И образно. Няма, это только ты можешь объединить «головы некогда поднять» с «задницу некогда от стула оторвать» в одну фразу. И заметь, только я могу понять тебя.

– Я же – гений!

– Вот! Именно поэтому я к тебе и обращаюсь: зайди ко мне в кабинет и гениально поменяй Оберсту воду, пожалуйста.

– Ааа… – несколько разочаровано протянул Наум. – Я-то думал, подвиг какой совершить. А ты бы меня стал оплакивать. До конца дней.

– Для Оберста ты станешь героем. А если он тебя при этом еще и клюнет, то – дважды.

– Что дважды? Клюнет? – не сразу въехал Наум.

– Дважды героем. Ладно, Няма, у меня тут параллельная линия…

– Не переживай, – голос у Наума уже был серьезен, – Оберст – и мой друг.

Железнов переключился на параллельную линию – Строева:

– Да, Катя, чем обязан?

– Железнов, у меня приступ любви! Я три раза заходила к тебе, а тебя все нет и нет…

– Выпей таблетку, пройдет.

– Не, Железнов, приступ можешь снять только ты – мне нужно до тебя дотронуться!

– Это вряд ли. Я тут в пробке застрял. По-взрослому. По-видимому, сегодня до работы не доеду.

– И где стоишь?

– На Ленинградке, возле Сокола.

– А в какую сторону носом?

– В сторону «Аэропорта». Это что, важно? Ты еще про ветер спроси, в какую сторону сквозит.

– Жди меня! Я скоро!

– Что?! Не выдумывай! – в ответ раздались короткие гудки.

«Вот же ребенок, – Железнов тепло улыбнулся. – Ну, ничего, еще с полгодика и запал исчезнет».

За время, прошедшее с известной поездки в Черногорию, многое в отношениях Железнова и Кати изменилось. Катя перестала скрывать свои чувства к Железнову, после признания находилась в приподнятом, жизнерадостном настроении, по пять раз на дню забегала к Железнову, «посмотри, какая я», благо, расстояние составляло три этажа. Всегда ухоженная и элегантная, никаких брюк и джинсов, всегда на каблуках, всегда – с лучезарной улыбкой и светящимися изумрудными глазами. Железнов не строил из себя буку, к визитам Екатерины относился снисходительно-приветливо, от разговоров не уходил, за работой не прятался, но установил, нет, не стену, грань, за которую Екатерину не пускал – максимум, на что она могла рассчитывать, – это поцелуй в щечку и теплое дружеское отношение.

Валентина как-то за обедом в местном кафе, где они с Железновым случайно пересеклись вдвоем (как правило, Екатерина делала все возможное и невозможное, чтобы совместить свой обед с Железновым), сообщила, что женихов и ухажеров у Строевой значительно поубавилось, так как она всем, не стесняясь, заявляет, что любит другого мужчину, за которого хочет выйти замуж. Железнов с Валентиной согласился, что нет более действенного способа отвадить мужчину, если он не идиот, так это сообщить ему, что она по-настоящему любит другого. А вот по поводу замужества… это все-таки нужно согласовывать с женихом, который таковым себя не считает. В свою очередь Валентина высказала мысль, что данный тезис никем и не обсуждается, так как никому в голову не может прийти сомнение, что есть такой мужчина на Земле, который отказался бы жениться на такой (!) красавице, к тому же, на секундочку, миллиардерше. Железнову ничего не оставалось, как заметить, что мир велик и есть много странного на свете…

Из задумчивости Железнова вывел рев клаксонов, который катился откуда-то спереди, и было ощущение, что этот рев носит нарастающий лавинный характер. Большинство водителей вылезли из машин – посмотреть, что там происходит. Меж тем рев клаксонов нарастал. Железнов обратил внимание, что мужская часть водителей призывно машет руками и с фанатизмом давит на свои бибикалки. «Да что же там такое?! – раздраженно подумал Железнов, так как излишнего шума и какофонии не любил. Открыл дверь и вышел из машины. Впереди что-то происходило. Железнов, чтобы понять – что, как и многие другие, поднялся на подножку. Картина, которую он видел, не могла не умилять: метрах в ста впереди него посреди этой железной реки из стоящих машин, обходя их то справа, то слева, в общем, где это возможно, прыгала, как тюльпанчик, преодолевала встречный поток, Екатерина, как водится, в короткой юбке и на высочайшем каблуке, размахивая сумкой, отвечая на приветствия и высматривая машину Железнова.