– Нет, – мотнул головой товарищ, по-своему истолковав вопрос. – Сразу обратно рванул. Да и смысл? Машина несколько дней как упала, некого там искать. Живых, в смысле.

Десантник решительно поднялся на ноги:

– Михалыч, мы с Васькой сбегаем быстренько, поглядим, что да как, а ты пока с девушкой побудь. Глядишь, какой скорострелкой разживемся, давно я ничего у еврогейцев не трофеил, а тут аж целых три машингевера, ежели наш ас ничего не перепутал. Нет возражений? – Примерно представляющий, что он увидит на месте крушения, Леха вовсе не хотел, чтобы Савушкина получила очередную порцию никому не нужных острых впечатлений.

– Вась, пистолет товарищу капитану верни. А то застрелиться не из чего будет.

Особист, по уже устоявшейся традиции при первой же возможности вдумчиво изучавший содержимое планшета, рассеянно кивнул, принимая протянутый летуном «Люгер»:

– Не имеется. Только недолго, с места сниматься нужно, долго сидим. А насчет застрелиться – я тебя услышал, разведка. Заткнуть бы твой фонтан, да возможности пока не имеется. Но я над этим работаю.

И невпопад пробормотал себе под нос, комментируя очередную порцию информации:

– Ты гляди, успел-таки отравиться, сучий потрох! Обидно, легко ушел, гадина, – насколько понимал Степанов, речь шла о самоубийстве Гитлера – значит, Батищев уже добрался до последних дней войны.

Алексей мысленно усмехнулся: ну, в ближайшие сутки товарищу контрразведчику точно найдется чем заняться. Сначала июньский[26] Парад Победы посмотрит, затем подробно изучит все документы и союзнические договоренности по послевоенному мироустройству и разделу сфер влияния в Европе, а там и до войны с Японией доберется. После чего неминуемо возникнет вопрос про ядерное оружие. Будем надеяться, соответствующая информация в электронной энциклопедии имеется, поскольку в этой теме Леха особо подкованным себя не считал, помня лишь то, что намертво вбили во время прохождения КМБ в десантной учебке. Поскольку никто из будущих деˊсантов в ядерный апокалипсис всерьез не верил, слушали вполуха, хоть норматив натягивания ОЗК с прочим «резиновым изделием № 1» он и сейчас выполнит, да и поражающие факторы перечислит не задумавшись. Но вот объяснить отличие ионизирующего гамма-излучения от вызывающего наведенную радиоактивность нейтронного – увольте…

– Леш, можно с вами? – подала голос Савушкина, внимательно прислушивающаяся к разговору. – Я только издалека погляжу, честное слово. И трогать ничего не буду.

– Сиди уж, – отрезал десантник. – Нашлась посмотрельщица. Вон товарища капитана охраняй, у тебя аж целая граната имеется.

– Леша, а…

– Бэ! Сиди, сказал. Мы скоро.

Бросив на Батищева последний взгляд – Иван Михайлович с выражением крайнего разочарования на физиономии уже прятал в полевую сумку драгоценный планшет, собираясь приступить к исполнению обязанностей одновременно и караульного, и старшего по лагерю, – Степанов следом за летуном скрылся в зарослях, окружавших небольшой овражек, где они разместились на привал…

* * *

Разбившийся бомбардировщик выглядел не лучшим образом. Зацепившиеся за деревья несущие плоскости снесло по самые гондолы двигателей, изодранными клочьями дюраля раскидав в радиусе десятков метров. Более-менее не пострадал только фюзеляж с хвостовым оперением, глубоко зарывшийся носовой частью, где некогда располагалась кабина, в топкую почву. Если кто из фрицевских летунов и мог – исключительно теоретически – уцелеть при столь жесткой посадке, так только бортовой стрелок верхней турели. Да и то с шансами примерно один к ста.

Задумчиво поглядев на застывший посреди развороченной болотины самолет, Леха повернулся к товарищу:

– Вась, может, он просто случайно на эту просеку угодил? А фрицы с парашютами прыгнули? Всякое ж бывает, сам знаешь.

Спросил не просто так: уж больно не хотелось возиться с пролежавшими несколько дней на июльской жаре трупами. Хотя, учитывая погрузившийся под воду нос, вопрос особо актуальным не был. Пилота со штурманом болото уже прибрало, стрелка нижней турели – скорее всего тоже.

– Не, не может, – авторитетно помотал головой Борисов, с искренним удовольствием пожирая глазами картину постигшей ненавистного врага катастрофы. – Ты просто не понимаешь, поскольку не пилот. Машина однозначно на вынужденную шла: видишь, откуда они на посадку заходили? Неуправляемый самолет так не сумеет. И шасси выпустить успели, вон обломанная стойка валяется. Нет, штурман со стрелками мог и выброситься, конечно, но вряд ли. Зачем? Они ж думали, что тут просека, а не болото. Да я бы и сам на их месте так решил – сверху-то все совсем не так, как с земли, выглядит.

– Тебе виднее, – покладисто согласился десантник. – Пошли, что ль? Времени мало.

– Пошли, – кивнул летун. – Давай вон оттуда подберемся, там вроде посуше. Внутрь через кабину стрелка залезем, остекление все равно разбито. Там, где пулемет торчит.

«Вот именно, что пулемет», – хмыкнул про себя Степанов, двигаясь следом за товарищем. – «Пулемет – это очень хорошо, без пулемета мы как без рук. И патронов бы побольше».

Внутрь сбитого бомбера забрались без проблем – Не-111 лежал на грунте, так что достаточно было просто ухватиться за край кабины верхнего стрелка и подтянуться. Заодно выяснили и причину падения: самолет действительно сбили. Блистер и дюраль борта оказались буквально изрешечены пулями. Бортстрелок, судя по всему, отстреливался до последнего, пока одна из очередей не прошлась по кабине – кое-где на остатках плексигласа остались бурые брызги запекшейся крови. А вот пилот при атаке советского истребителя, видимо, уцелел и попытался посадить машину… ну, остальное известно.

Будучи геологом, Степанов примерно понимал, что представляет собой смертоносное «сонное озеро», сверху выглядящее типичнейшей луговиной, совершенно сухой, с редкими невысокими кочками и сосенками толщиной максимум с человеческую руку. Зато под слоем дерна – болото, порой в несколько метров глубиной. Собственно говоря, конкретно здесь классического «сонного озера» не имелось, иначе они с Борисовым просто не добрались бы до самолета, практически не замочив ног. Да и бомбардировщик за эти несколько дней уже погрузился б под воду. Но в остальном картина, что называется, соответствовала.

– Леш, чуешь запах? – подал голос забравшийся первым летун.

– Чувствую, – буркнул десантник, следом за товарищем протискиваясь внутрь. Проникающего сквозь многочисленные пулевые пробоины и образовавшиеся при падении прорехи света вполне хватало, чтобы осмотреться. Под ногами негромко булькнула темная болотная жижа, наступать в которую Алексей поостерегся, упершись подошвой в какой-то выступ на борту – иди знай, насколько тут глубоко? Борисов столь предусмотрительным не был, сразу же провалившись почти по колени – хорошо хоть голенищами сапог не черпанул.