Город был целиком за парламент и против короля — готовились к осаде, с запада и севера копали рвы. Каждый рабочий должен был копать глубокие канавы, которые окружили весь город, а женщины, девушки и даже леди видели свой патриотический долг в том, чтобы по воскресеньям и праздничным дням помогать мужчинам рыть окопы.

Волна народного энтузиазма поднялась в поддержку правого дела парламента против импульсивного, надменного и, может быть, даже католического короля. Больше всего боялись, что он приведет армию из Ирландии и что эта армия снова вернет его в столицу, силой введет римско-католическую веру в стране, освободившейся от этого проклятия меньше ста лет тому назад. Или, если король не обратится за поддержкой к ирландцам, он может пригласить французов, потому что было широко известно, что его жена открыто вербовала сторонников во французскую армию, чтобы подавить город и его защитников.

Взволнованный Лондон, хаотический и напуганный, готовился к осаде с безнадежными шансами на успех и был полон решимости принять мученическую смерть.

— Мы отправляемся в Йорк, — объявил о своем решении король.

Джон все еще ожидал, что его освободят от королевской службы.

Из-под тяжелых век король окинул взглядом всех, кто находился во дворе конюшни, седлая лошадей для поездки.

— Вы все тоже едете, — сказал он.

Джон сел в седло и протиснулся через толпу придворных поближе к королю.

— Я бы хотел поехать в Уимблдон, — хитро сказал он. — Хочу убедиться, что там все в порядке. Что все там будет готово к приезду королевы, когда она вернется домой.

Король тряхнул головой, и Джон, искоса бросив взгляд, увидел, что король сияет. Он наслаждался ощущением действия и приключения, тем, что пришел конец женственной рутине маскарадов, спектаклей и поэзии двора мирного времени.

— Сейчас не время для садов!

Он засмеялся.

— В…вперед, Традескант.

На какое-то мгновение Джон задался вопросом, что бы такое сказать, чтобы отделиться от маленького кортежа, но потом пожал плечами. В настоящее время капризом короля было держать Традесканта при себе. Но каприз пройдет, как проходят все королевские капризы. Нужно просто выждать момент, когда что-нибудь отвлечет его внимание, и тогда испросить разрешение покинуть его и получить это разрешение.

Джон натянул поводья и занял место в арьергарде королевского кортежа, медленной рысью двигавшегося по величественной аллее парка Теобальдса, посреди моря золотых нарциссов, росших между деревьями. Ему на ум пришли мысли об отце, о том, как понравилась бы отцу эта рябь, пробегавшая по золотым головкам под прохладным ветерком. Но тут же он с улыбкой понял, что, скорее всего, его отец сам приложил руку к этим посадкам. А когда король и свита выехали из парадных ворот, Джон оглянулся на аллею, обсаженную деревьями, и на море золота, омывающее их стволы, и подумал, что наследство его отца может служить стране дольше, чем наследство короля-хозяина, на которого он работал.

Когда в середине марта король и его ближайшее окружение добрались до Йорка, они обосновались в замке, а прочие придворные и приспешники расселились по постоялым дворам и тавернам в городе. Джон нашел место для ночлега на раскладной кровати на сеновале конюшни. В течение нескольких дней его никто не беспокоил, и он начал думать, что его службе королю пришел конец и он может отправляться домой. Он отправился в замок на поиски короля. Король был в своих личных покоях, вокруг валялись книги и карты.

— Прошу прощения, ваше величество, — сказал Джон, просовывая голову в дверь.

— Я не посылал за тобой, — ледяным тоном произнес король.

Джон не стал подходить ближе.

— Ваше величество, весна на дворе, — сказал он. — Прошу вас о разрешении отправиться и надзирать за посадками в садах королевы. Она любит, когда цветочные клумбы в Отлендсе выглядят красиво, и она хочет, чтобы в ее усадьбе в Уимблдоне были собственные фрукты. Там тоже скоро пора начинать посадки.

При упоминании о жене король сразу смягчился.

— Я бы очень не хотел разочаровать ее величество.

— Можешь ехать, — решил король.

Потом задумался на секунду.

— После того, как мы возьмем Гулль.

— Гулль, ваше величество?

Он подозвал Традесканта и жестом велел ему закрыть дверь, чтобы никто не мог их подслушать.

— Королева требует, чтобы я захватил гарнизон Гулля, — сказал он. — Чтобы у меня был сильный порт, куда союзники могли бы присылать подкрепление. Она скупила половину армий Европы, и ее брат, король Франции, тоже готов помочь нам.

Джон на секунду прикрыл глаза, подумав о французских католических войсках, выступающих против английского протестантского парламента.

— Она хочет, чтобы мы взяли для нее Гулль, — и мы это сделаем, — просто сказал король. — После этого можешь отправляться домой.

Джон упал на колено.

— Ваше величество, могу я говорить откровенно?

Король улыбнулся своей ласковой улыбкой.

— Конечно, — сказал он. — Все мои подданные могут говорить со мной откровенно, ничего не боясь. Я им отец и их единственный верный друг.

— Французская армия, католическая армия не поможет вашему делу, — серьезно сказал Джон. — В этой стране есть много мужчин и женщин, которые не разбираются во всех тонкостях вашей ссоры с парламентом, кто там прав или виноват. Но все они считают французскую армию вражеской армией. Люди будут плохо говорить о королеве, если узнают, что именно она призвала французов сражаться против ее собственного народа, против англичан. Те, кто сейчас любят вас и любят ее, не примут французскую армию. Вы потеряете их любовь и доверие.

Карл задумался с таким видом, как будто никто никогда не говорил ему подобных слов.

— Ты веришь в это, садовник Традескант?

— Я знаю этих людей, — продолжал настаивать Джон. — Это простые люди. Они не всегда понимают все тонкости, часто они не умеют читать. Но они доверяют собственным глазам. И если они увидят, что против английского парламента выступает французская армия, они сообразят, что страну хотят завоевать и что для них правильным будет сражаться против французов. Мой отец отправился с вашим другом герцогом Бекингемским воевать с французами. Годами они были нашими врагами. И деревенский люд решит, что французы хотят нас завоевать. Они будут готовы драться с ними.

— Я так на это не смотрел.

Карл выглядел нерешительным.

— Но мне нужна армия, и мне нужны боеприпасы, а в Гулле самые большие оружейные склады за пределами Лондона…

— Но это только в том случае, если вы решите начать войну, — увещевающе сказал Джон. — Оружие нужно, только если вы будете воевать. Но если вы договоритесь…

— Я стремлюсь к соглашению, — сказал король. — Я отправлял им послание за посланием, предлагая переговоры и уступки.