— Нет, у них проблемы со стиральной машиной, — пояснила я. — А твоя стиральная машина и сушилка работают нормально?

— Вроде да. Слушай, я все хочу спросить, ты пришла в себя после всех этих неприятностей, которые обрушились на тебя в последнее время?

Бэнкстон сверкал чистотой, словно только что вылез из душа. По обыкновению, он воплощал собой любезность, но у меня не было ни времени, ни желания вступать с ним в светскую беседу.

— Как видишь, я бодра и весела. Да, рада была узнать, что вы с Мелани решили пожениться, — добавила я, подумав, что мне тоже не следует забывать о правилах вежливости. — В тот вечер, когда мы устроили последнее заседание клуба, я не успела поздравить вас обоих. Так что прими мои поздравления сейчас.

— Спасибо, Ро, — важно изрек Бэнкстон. — Мы с Мелани наконец поняли, что хорошо знаем друг друга.

Глаза его буквально испускали сияние. Всякому было ясно, Бэнкстон не из тех, кого волокут под венец силой. Я вновь ощутила укол — на этот раз не совести, а досады. Мне так хотелось язвительно осведомиться, какое событие помогло этой зрелой парочке хорошо узнать друг друга, что я слегка прикусила себе язык. В подобной ситуации упражняться в остроумии совершенно ни к чему.

— Прими мои поздравления, — повторила я, ослепительно улыбаясь. Я и в самом деле желала влюбленным голубкам всех благ. — Прости, мне надо бежать.

Оказавшись у себя дома, я повесила ключи Крэндаллов на специальное кольцо. Несмотря на спешку, я потратила несколько минут на то, чтобы снабдить ключи особым ярлычком.

Явиться на работу без опоздания у меня все равно не было никакой возможности.

Для того чтобы вернуться в библиотеку, мне следовало поехать по Парсон-роуд в северном направлении. Слева у дороги мелькнул дом супругов Бакли, родителей Лизанны.

По чистой случайности из всех жителей нашего города именно я проезжала мимо как раз в тот момент, когда из дверей дома появилась Лизанна. Я повернула голову налево, чтобы полюбоваться цветами, росшими в садике, и увидала, как дверь распахнулась и какая-то фигура, шатаясь, вышла на крыльцо. Я узнала Лизанну по оттенку волос и по стройному силуэту. Да я тот факт, что дом принадлежал родителям моей подруги, наводил на мысль: на крыльце стоит именно она. Тем не менее поверить в то, что это действительно Лизанна, было почти невозможно. Вцепившись в железные перила, она бессильно опустилась на каменные ступеньки крыльца.

Каюсь, какая-то часть моего существа хотела ничего не заметить и продолжить путь. Однако другая, лучшая часть, сознающая, что моей подруге нужна срочная помощь, одержала верх. Именно она нажала на тормоз. Я перебежала через дорогу, пересекла лужайку перед домом и остановилась как вкопанная. Лицо Лизанны исказила гримаса невыносимого отчаяния. На ее колготках темнели какие-то бурые пятна. Сковавший меня ужас не позволял подойти к ней и узнать, что произошло.

Лизанна не видела меня. Ее изящные пальцы с безупречным маникюром судорожно перебирали ткань юбки, грудь ходила ходуном, лицо покраснело и распухло от слез, хотя глаза были сухи. Судя по запаху, распространяемому ее дыханием, ее только что вырвало. Несчастное существо, скорчившееся на ступеньках крыльца, ничем не напоминало холодную, невозмутимую и немного сонную красавицу, которой Лизанна всегда была.

Преодолев наконец свой ступор, я бросилась к ней и сжала в объятиях. Я старалась не обращать внимания на кислый запах рвоты, но он бил мне в ноздри, и мясо с картошкой начали подниматься наверх, угрожая извергнуться наружу. Я закрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула. Вновь посмотрев на Лизанну, я встретила ее неподвижный взгляд.

— Они мертвы, Ро, — произнесла она с ужасающей отчетливостью. — Мои мама и папа. Я наклонилась, чтобы проверить, вдруг они еще дышат. Теперь я вся в крови. Вот, посмотри.

Лизанна замолчала и уставилась на свою юбку. Я чувствовала, что не способна вести себя адекватно. Впрочем, в чем заключается адекватное поведение в такой кошмарной ситуации, я не имела даже отдаленного понятия. Мысли мои, получив полную свободу, немедленно пустились проторенной дорогой, выискивая в прошлом прообраз преступления, жертвами которого вновь стали люди, которых я хорошо знала. Отец и мачеха Лизанны, убитые среди бела дня. Лужи крови по всему полу.

Хотела бы я знать, где топорик для рубки мяса.

— Я приехала, чтобы пообедать с ними, — невыносимо ровным голосом произнесла Лизанна. — Я всегда так делаю, ты знаешь. Задняя дверь была заперта. Я постучала, но никто не ответил. У меня есть ключи только от передней двери. Я открыла ее и вошла в дом. А там… там везде кровь… Даже на стенах.

— На стенах? — сама не зная зачем, спросила я.

— На стенах, — подтвердила Лизанна.

Она была слишком потрясена, чтобы оценить бестактность моего вопроса.

— Папа в гостиной, на диване… Он всегда сидит на этом диване, когда смотрит телевизор, а теперь… он… Мама наверху, в комнате для гостей… На полу у кровати.

Я прижала ее к себе как можно крепче. Тело Лизанны сотрясала крупная дрожь.

— Я не верю, что такое возможно, — прошептала она. — Скажи мне, что это сон.

— Держись, Лизанна. Держись. Я с тобой.

Она вновь погрузилась в молчание.

Только тут я сообразила, что нужно позвонить в полицию.

Осторожно выпустив Лизанну из объятий, я встала на ноги. Они отказывались мне повиноваться, словно я вдруг превратилась в разбитую параличом старуху. Медленно, как сомнамбула, ж поднялась по ступеням крыльца и распахнула дверь.

Лизанна была права, стены и в самом деле были густо забрызганы кровью. Потолок тоже был в крови. И экран телевизора.

Сквозь проем звери, ведущей в гостиную, я увидела Арни Бакли. Точнее, я догадалась, что это Арни, потому что труп лежал в его доме, на его диване. Труп, лицо которого превратилось в кровавое месиво.

Мне отчаянно хотелось завизжать и визжать до тех пор, пока кто-нибудь не вырубит меня хорошим ударом в челюсть. Еще мне хотелось выбежать из этого дома прочь, сесть в свою машину и уехать как можно дальше. Усилием воли я подавила в себе оба желания. Ничто на свете не заставило бы меня сделать хотя бы шаг по направлению к залитой кровью гостиной. Я осторожно закрыла дверь, белую дверь с бронзовым кольцом, и побрела по лужайке в сторону ближайшего соседского дома. Неужели теперь мне до конца дней своих предстоит открывать двери и обнаруживать за ними трупы, окровавленные, обезображенные трупы, вертелось у меня в голове. Какими же прегрешениями я заслужила подобную участь?

Не помню, что я сказала женщине, открывшей мне дверь. Помню лишь, что сама звонить в полицию я не стала. Вновь пересекла лужайку и опустилась на ступеньку рядом с Лизанной.

Некоторое время она молчала, потом вдруг принялась без конца повторять: «За что, за что?» Надеясь избежать прямого ответа на этот вопрос я погладила ее по руке и сказала, что ее родителей убил тот же самый преступник, который убил Мэми Райт. Сама я слишком хорошо знала, почему страшный жребий пал именно на них. Двое безобидных пенсионеров поплатились жизнью за то, что у них была незамужняя дочь по имени Элизабет. Дочь, которую не связывало кровное родство с женщиной, заменившей ей мать. Все это более или менее соответствовало обстоятельствам убийства, имевшего место в 1893 году в штате Массачусетс в местечке Фолл Ривер. Жертвами убийства оказались некий мистер Эндрю Борден и его супруга, главной обвиняемой — младшая дочь мистера Бордена Лиззи, вина которой так и не была полностью доказана.