Судмедэксперты даже предпочитали проводить вскрытия в нерабочее время, ведь в рабочие часы дел у них было по горло. Каждое утро мы занимались естественными смертями и давали показания в коронерском суде. Поспешно пообедав, я составлял отчеты и проверял, чтобы все необходимые образцы были отправлены в лабораторию, после чего направлялся в Королевский суд давать экспертные показания по делам об убийствах. Иногда мне приходилось еще и читать лекции студентам-медикам, а также разбирать почту и проводить исследования, на что обычно уходили вечера (если не было новых убийств). Не было ничего удивительного в том, что мы хотели сразу же проводить вскрытие жертв убийства, когда те приходились на нерабочее время, и полицию это прекрасно устраивало.

Теперь же совет решил, что пора положить этому конец, потому что мы и без того потратили на ремонт немалую часть своего бюджета. Мне был отдан приказ проводить все вскрытия исключительно с понедельника по пятницу с восьми утра до четырех дня. В случае убийства, случившегося ночью в пятницу, я должен был теперь говорить убойному отделу приходить в понедельник утром!

Помимо существенной задержки расследования, из-за которой подозреваемый мог бы теоретически успеть сбежать из страны, это вызывало и множество других проблем, таких как разложение следовых улик (физиологических жидкостей, например), а также увеличение вероятности перекрестного загрязнения (и даже если его не было, опытный барристер мог бы освободить своего клиента на основании задержки с проведением вскрытия, заявив, что за это продолжительное время перекрестное загрязнение и разрушение улик непременно должно было произойти).

Чтобы обсудить эту проблему, я встретился с коронером доктором Дэвисом и инспектором из Скотланд-Ярда. Инспектор предложил простое, но эффективное решение.

– Питер Эверетт, я арестовываю вас за препятствие работе полиции.

– Простите? – сказал я.

– Да ладно, Питер, ты арестован; в участке тебя ждет чашечка добротного чая. И если даже после этого совет не придет в себя, следующим я арестую профессора Джонсона.

– Удачи с этим, – сказал я, вставая.

Право на один звонок я использовал, чтобы позвонить в совет. Осознав свою ошибку, они пошли на попятную, и меня «отпустили».

* * *

Зима в тот год, казалось, и не думала заканчиваться. Возможно, это и было признаком предстоящего жаркого лета, однако на тот момент погода была суровой, и старики сыпались пачками. Холодильники вмещали сорок восемь тел, но места не хватало, и нам зачастую приходилось складывать тела друг на друга прямо на полу. Хоть я и был твердо убежден, что тело – это всего лишь сосуд, вид этих недавно опустошенных сосудов, лежащих друг на друге, был просто возмутительным. В какой-то момент в морге оказалось сразу семьдесят пять тел, и из-за ужасного ремонта условия, в которых они хранились, а также в которых проводились вскрытия (в темноте и сырости), были, мягко говоря, не самыми удачными.

Косой, наш неумелый санитар/уборщик, своими стараниями делал все только хуже, и нам с Салли приходилось тратить драгоценное время, чтобы прибрать за ним.

Каждый раз, когда Косой предлагал что-то убрать, мы с Салли, если были рядом, мчались, чтобы его остановить и поручить что-то другое. Мне хотелось его уволить, но никого на примете, чтобы заменить, у меня не было, не говоря уже о времени, необходимом для собеседования. По крайней мере, Косой был в состоянии перевезти тело из точки А в точку Б.

Судебно-медицинским экспертам с их взрывным темпераментом наши условия казались невыносимыми, в том числе и потому, что им приходилось работать бок о бок со своими коллегами (они же соперники), так как мы были вынуждены одновременно проводить несколько вскрытий.

Профессор Джонсон чуть было не психанул, когда ему пришлось работать рядом с профессором Джеймсом «Таффи»[35] Кэмероном. В отличие от Джонсона, Кэмерон всем нравился. Таффи был добрым и терпеливым со своими студентами, а к его услугам обращались полицейские управления со всего мира. Он проводил вскрытие бывшего заместителя фюрера Адольфа Гитлера, Рудольфа Гесса, который отбывал пожизненное заключение за «преступления против мира». Таффи, человек чрезвычайно эксцентричный, был также знаменит тем, что обнаружил в своем кабинете коробку с вещественными доказательствами по делу Джека-потрошителя. Он годами использовал коробку в качестве подставки для ног, пока не решил в нее заглянуть.

А профессор Джонсон ненавидел Таффи, прежде всего потому, что тот был его соперником, которого выбрали вместо него на должность главы отделения судебной медицины Лондонской больницы.

Я понимал, что, если не хочу выслушивать бесконечные разглагольствования и бредни профессора Джонсона, мне придется пойти и объяснить совету, в какой кавардак превратился морг. К моему облегчению, был запланирован новый ремонт. На этот раз со мной проконсультировались, так что я запросил определенные изменения, которые сделали бы морг более приятным местом для работы, включая более просторную и лучше освещенную смотровую для убойного отдела, а также столь необходимые дополнительные холодильники.

Радовался я, впрочем, недолго. Новая смотровая оказалась настоящей катастрофой. Строители почему-то решили, что голых стен из шлакоблоков будет достаточно, из-за чего помещение стало сущим кошмаром. Все эти проблемы вытекали из того факта, что в совете было слишком много старших руководителей и слишком мало денег. Никто из совета никогда не заправлял моргом, и никто из них ни разу не посещал здание, боясь увидеть труп.

Нам было нужно больше денег, однако совет сказал, что их попросту нет. Так что я решил пойти на крайние меры и пригрозил увольнением, составив доклад, в котором подробно изложил имеющиеся риски инфекционного заражения людей и перекрестного загрязнений улик, снабдив все фотографиями. Я объяснил, что передам прессе копии составленного доклада. К моему облегчению, блеф сработал: совет отказался принимать мое заявление об уходе, и чудесным образом у нас внезапно оказалось достаточно денег на все необходимое. Благодаря нечеловеческим усилиям строителей, судебно-медицинских экспертов и помощников, а также при содействии управляющих моргами по всей столице на этот раз они все сделали правильно – во всяком случае, пока…