Довольно быстро мне разрешили заниматься в казарме в гражданке. Я одевал боксёрскую форму, боксёрки, бегал по расположению — в какой-то момент это было даже лучше, чем дома.

Однажды меня вызвал к себе командир роты и сказал, что видит, что я еб*нутый, и у него есть ко мне предложение. Такую характеристику я воспринял как похвалу. Он предложил мне стать замстаршины роты. Это человек, которого обычно не любит никто, — он проецирует приказы офицеров на солдат, а потому вроде как и с солдатами, но при этом вроде как и с офицерами. Я согласился.

Вскоре случился эпизод, который ярко продемонстрировал мне преимущество психологии над физической силой. В роте обеспечения служил один кавказец, довольно крутой — колотил всех в своей роте. Он был зверем от природы — давил часто не столько силой, сколько психологией; отличался звериной жестокостью, много лютовал. Реально агрессивное животное, мастерски использующее свои инстинкты хищника.

Был выходной, нас всех повели в кинозал смотреть учебный фильм про неуставные взаимоотношения, как это плохо и что можно попасть в дисбат. Посмотрели, выходим. Я иду, весь расстёгнутый, у меня в руке сотовый телефон: они были тогда запрещены и особенно — для младшего призыва. Ко мне подваливает этот джигит с несколькими парнями и начинает качать. Я уже слышал о его любви к издевательствам над молодыми от моего призыва и приготовился дать отпор. Физически он реально был сильнее меня, но в произошедшем далее наверняка сыграли роль слухи по части о том, что я боксёр и фанат, постоянно тренируюсь. Он весил на несколько десятков килограммов больше, умел драться, не терпел себе равных и за исключением психологии имел в потенциальной драке большие шансы победить.

— Эй, притормози, разговор есть!

— Что надо?

— Ты какого призыва? Я тебя чего-то не знаю!

— Весенний, этого года.

— Чего??? Ты только призвался, полгода не прошло! Ты чего, ах*ел так ходить?

Подходит Максим, спрашивает, что за проблемы. Кавказец начинает ему горячо втирать, что я дух и не имею права так ходить. Максим спокойно отвечает:

— Он хочет — он ходит.

Он опять ко мне:

— Ну ты, совсем ах*ел!

— Слышь, чего тебе надо? Хочешь разобраться — давай драться!

Тут появился один из офицеров — джигит пошёл на попятную, бросив мне, что мы ещё встретимся. Ну, это не вопрос…

Приходим в расположение, и я говорю Максу:

— Пойдём искать его прямо сейчас!

Мы нашли его в солдатской чайной. Начались тёрки, и, к моему удивлению, он стал съезжать с драки!

Он говорит Максиму:

— Так не должно быть, это не правильно!

На что Максим отвечает:

— У вас в роте может быть что угодно. У нас будет так! Мы считаем его достойным человеком, и он решает сам, как ему ходить.

Весь разговор я молча стоял и смотрел ему в глаза, он старался не смотреть на меня и обращался исключительно к Максиму. По итогу он сдулся и рот в мою сторону больше не открывал и не подходил. За всё время службы в части я оказался одним из немногих, кто смог дать ему оборотку.

Я понял тогда один простой момент: не надо пытаться избежать всеми правдами и неправдами неизбежного, а для мужского коллектива драка — это момент неизбежный. Это может быть часто, может быть редко — но это стандарт.

В дальнейшей службе у меня были разные моменты. Меня перевели в другую часть, и там однажды я не разошёлся в дверях с парнями из другой роты. Люди, с которыми я не разошёлся, были на полгода меня старше.

Один мне говорит:

— Тебе 3,14здец, я тебя то, я тебя сё!

Отвечаю, что сейчас поем и приду — разберёмся. Еда не лезла в горло, волнение нарастало — я пошёл в роту. Подхожу к этим парням, спрашиваю:

— Где этот м*дак, который мне 3,14здец обещал?

Они смотрят на меня непонимающими глазами. Я объясняю ситуацию, и мне говорят, что он пошёл мыться. Это сказало мне о многом — очень многие в армии за базаром не следят вообще, это не зона, где ты обязан следить за своим языком, чтобы не попасть в число опущенных и чепушил. C тебя спросят ровно столько, сколько ты сказал. В армии же люди за базаром вообще не следят, они отслужили год и думают, что они уже могут всё. Это совсем не так.

Я, весь на адреналине, даже поесть не смог, пошёл, чтобы быстрее разобраться, а человек обещал мне только что 3,14здец, и пошёл мыться! Это говорит о том, что человек сам не понял, что он мне только что сказал.

Приходит этот хрен моржовый, по-другому и назвать не могу. Я сразу к нему:

— Ну и чего?

— Чего?

— Ты мне собирался п*здец устроить!

Он делает шаг ко мне, видно, что собирается базарить. У меня в армии на тот момент была коронка — удар с локтя, я специально его тренировал. После первого же шага я всаживаю ему с локтя в голову. Он падает, поскольку не ожидал и удар вышел реально сильным. Я сажусь на него сверху и начинаю его методично и безжалостно крошить. На меня наваливается вся его кодла, оттаскивают за шиворот от него по полу и начинают толпой пинать ногами. Пинают по-детски — они не проходили школу околофутбольного затаптывания. Немного поваляли. Я вскакиваю, хватаю стул и говорю:

— Давай, г*вно, кто первый?

Они в шоке — реально такого не ожидали. Только что меня пинали ногами восемь человек, вроде всё, а я встаю и прыгаю на них со стулом.

Сразу говорят:

— Подожди, подожди, чего ты?

Их приятель встаёт в непонятках, с разбитыми щщами:

— Зачем ты бьёшь-то???

— Ты же сам угрожал! 3,14здец обещал устроить! Вот я — вот 3,14здец!

Мы пошли с ним в ленинскую комнату, где он объяснил мне, что он отслужил столько-то и ему не уступать было неправильно, что он понимает, что был неправ в своих словах. Факт был уже в том, что я его вынес, и говорить он мог мне что угодно. Сам виноват. Он сказал мне вещь — и я пришёл за этой вещью. Сказал бы мне, что мы ещё поговорим — я пришёл бы разговаривать. Сказал, что ты меня изобьёшь — я пришёл с тобой биться. Надо следить за своим языком, это очень важно. И вот итог — я уделал его, и он ещё за это передо мной извинялся.

Вообще, драк в армии было мало, всего 4 или 5 серьёзных. Человек 20 или 30 я отколотил в одну калитку — наказывал за слова и поступки. Иногда тренировки ради нарывался сам, иногда наезжали на меня. Чтобы подраться, я даже ходил в самоход. Один из моментов мог стать для меня судьбоносным — ударом с локтя я сделал одному из оппонентов открытый перелом носа — в армии это дисбат без вариантов. Мне повезло — парню вправили нос, и он не пошёл на меня стучать.

Через некоторое время люди привыкают — есть чокнутый, к которому лучше не приставать. Дедам интересны те, над кем можно поиздеваться. Духам интересны те, кто над ними не издевается. Всем вместе плевать на службу и патриотизм.