— Я ему его не дам. Только демонстрирую. — Он взглянул на Галена. — Видел что-нибудь интересное?

— Что и ожидал. Там несколько амбалов. Не о чем беспокоиться, но все же лучше подежурить по очереди.

— Я первая, — сказала Елена.

— Я и не собирался оскорблять тебя, не доверив дежурства, — сказал Гален. — Но ты будешь второй. Сначала уложи спать Барри. — Он направился к пещере. — Не думаю, что нам стоит сегодня разжигать костер, лучше поесть всухомятку. Но, надеюсь, я сумею сотворить что-нибудь потрясающее.

Сотовый Галена зазвонил, когда они кончали ужинать.

— Где ты, Гален? — Низкий голос с сильным акцентом.

Гален замер:

— Чавез?

Елена быстро подняла на него глаза.

— Да. Знаешь, мне это начинает надоедать. Мне нужен мой сын. Отдай его мне.

— Пошел ты. — Он встал и вышел из пещеры, чтобы Барри не мог его слышать. — У тебя нет сына. Он принадлежит Елене. И так оно и останется.

— Ничего подобного. — Чавез сопел в трубку. — Твое вмешательство меня сильно разгневало, и я собирался тебя наказать. Но я человек разумный и умею оценивать шансы. Я готов тебе заплатить, если ты передашь мне сына. Пять миллионов долларов. Ты сам скажешь, как произведем обмен.

— Не получится.

— Десять миллионов.

— Я не торгуюсь, Чавез.

— Я могу еще поднять цену.

— Ответ будет тем же.

— Эта сучка даже в койке ничего особенного.

— Я кончаю разговор.

— Ты подумай. Я дам тебе номер моего телефона.

Сдержи гнев. Номер может тебе понадобиться. Он вынул ручку и блокнот.

— Диктуй.

Чавез продиктовал номер.

— Тебе лучше согласиться. Я все равно его заполучу. Если отдашь добровольно, станешь очень богатым человеком.

— Не пойдет. — Гален отключился.

— Что он хотел?

Гален повернулся к стоящим рядом Елене и Джадду.

— То, что хотел с самого начала. Только на этот раз он предложил заплатить. — Его губы искривились. — Последнее предложение — десять миллионов, но он сказал, что может поднять цену.

Джадд присвистнул:

— Впечатляет. За такие деньги многие превратятся в предателей. Тебе может прийтись нелегко, если он швыряется такими деньгами, чтобы заполучить мальчонку.

— Ты записал номер его телефона, — жестко сказала Елена.

— Я решил, а вдруг понадобится. Неужели ты думаешь, что я могу согласиться?

— Нет. — Она отвернулась. — Я не знаю, что думать.

Но на одно мгновение она в нем усомнилась. Чего еще он мог ожидать? Она изменилась сразу же, стоило ей узнать, что Чавез в пути. Она перешла на военный режим, к которому привыкла с детства, — будь осторожной, постоянно в напряжении и не доверяй никому.

Неприятно, черт побери.

— Нет, я не возьму эти проклятые деньги, что бы ты там ни думала, — зло произнес он.

Джадд перевел взгляд с него на Елену и спросил:

— Кто первым дежурит?

— Я, — коротко объявил Гален. — Мне надо побыть одному.

Елена видела всего одного часового, который бродил вокруг дома.

Она ползла медленно, молча, крепко сжимая в левой руке ружье.

В этой части предгорья кустов было мало, поэтому ей приходилось вжиматься в землю и двигаться с предельной осторожностью.

В офисе горел свет. Чавез наверняка пытается обнаружить какие-то следы.

Надо только добраться до сарая. Там она сможет спрятаться и оглядеться. Придется убить первого часового. Она уже заметила еще одного, недалеко от загона. Если она убьет и его, возможно, удастся пробраться в дом.

Она ползла вперед, не сводя глаз с окна кабинета.

«Я иду, Чавез. Ты это чувствуешь?»

Она уже представляла его в прицеле, как он сидит за столом и перебирает бумаги. Нет, не надо об этом думать. Надо просто сделать. Она должна отстраниться, как учил отец. Сделать работу и…

Кто-то упал на нее сверху, придавив к земле.

Она попыталась вырваться, одновременно потянувшись за пистолетом.

— Не надо, — прошептал Гален, прижимая ее к земле. — Ты меня пристрелишь, и ребятишки Чавеза выбегут из дома посмотреть, что случилось, и Барри лишится матери. Ты этого хочешь?

Она замерла.

— Что ты здесь делаешь?

— Пытаюсь удержать тебя от опрометчивых поступков. Тебя обязательно убьют.

— Слезь с меня. Я не собираюсь подставляться. Я знаю, что надо делать. Отец посылал меня…

— Ты уже рассказывала. Но это не значит, что ты можешь добраться до Чавеза, которого охраняют пятнадцать человек.

— Там только восемь.

— Я так думал. Остальные, по-видимому, приехали, когда уже стемнело. Куда ты направлялась? В кабинет? Там за углом часовой, еще один человек находится в комнате с Чавезом. Они рассредоточились по всему дому, и ребята, похоже, крутые. Меня едва не поймали, когда я там рыскал.

— Рыскал? Когда?

— Когда, по идее, должен был дежурить. Ты же не думаешь, что ты единственная, кто хотел бы покончить с этим делом с помощью одной пули? Ничего не выйдет, Елена. Я собирался сказать тебе, что шансы нулевые, но, когда я вернулся в лагерь, тебя уже не было.

— Отпусти меня.

— Только когда ты пообещаешь мне вернуться в лагерь.

— Единственное, что я могу обещать, так это, если ты с меня не слезешь, я переломаю тебе ребра и размозжу яйца.

— Надо же. — Он несколько секунд вглядывался в ее лицо. — До чего же хорошо ты умеешь убеждать. — Он отпустил ее. — Что теперь?

— Мы возвращаемся в лагерь. Я же не идиотка. — Она повернулась и поползла назад по лугу. — Но никогда впредь не пытайся заставить меня повиноваться силой, Гален.

— Мне показалось, что только так я смогу привлечь твое внимание. Теперь предлагаю заткнуться, пока не добрались до предгорья.

Им пришлось проползти еще несколько сот футов, пока они не оказались около редких деревьев, обозначавших начало гор. Гален помог ей встать на ноги.

— Откуда у тебя это ружье?

— Взяла из машины Джадда. Я так и думала, что у него есть. Не было уверенности, что смогу подобраться достаточно близко, чтобы воспользоваться своим пистолетом.

— Ты все это задумала сразу же, как узнала, что мы остаемся здесь на ночь?