— В том, что вы сказали, — каждое слово правда, — ответила я, стараясь не обращать внимания на тяжесть внизу живота. — Но дайте мне шанс. Если в ближайшие пару дней я не добьюсь ничего, сама попрошу Барри позвонить Гилкресту и Стрэттону. Идет? Мир?

— Я не согласен, но подозреваю, что деваться некуда. Надеюсь только, вы знаете, что делаете.

Я повесила трубку, не вполне уверенная в правильности выбранного курса. Мне требовалось время — время, которого у Барри не было.

Чем ты старше, тем труднее почитать кого-нибудь героем, но это нужно.

Эрнест Хемингуэй

Вскоре я уехала из офиса на встречу с Мартином Суини. Любопытно, что полезного удастся выведать у него? Дэвид мертв, и сколько не играй в детектива, это не изменит факт, что больше я его никогда не увижу. Если Мартин убедит меня в поддельности рукописей, «Америкэн Иншуренс» окажется в выигрыше. Но как быть с репутацией моего покойного друга? И если это фальшивка, то ради чего убили Дэвида? А Бет Мойерс? Я не сомневалась, что их смерть на руках того человека или людей, что перерыли и мое скромное жилище. И если они считают, что я располагаю рукописями или знаю что-то опасное, то чего еще от них ожидать?

Реконструкция шоссе, то, что как принято выражаться, «делается для нашего собственного блага», превратила всю дорогу до Оук-Парк в систему «стоп — поехали». Насекомые, самая назойливая и устойчивая форма жизни на земле, явно уступают по этим качествам дорожным подрядчикам.

Здесь, на западных окраинах, вдали от освежающего эффекта озера Мичиган, было жарче. Но с парковкой тут творился такой же кошмар, как в центре города. Я уже стала выше расценивать свои шансы выиграть в лотерею, чем найти место для стоянки, но тут заметила пустоту в запрещенном месте у автобусной остановки и мигом нырнула туда.

Оук-Парк — родина Хемингуэя, и этот поселок норовит выглядеть точно так же, как выглядел в детские годы писателя. Но в наши дни он граничит с западным чикагским гетто, и не требуются даже цветные указатели, чтобы понять, что ты находишься на рубеже между двумя мирами. По одной стороне улицы зияют пустыми глазницами необитаемые муниципальные дома, расписанные граффити стены обозначают территории различных банд. На противоположной стороне туристы любуются зданиями Фрэнка Ллойда Райта,[32]а их обитатели стригут газоны и красят фасады, отстаивая оазис цивилизации.

Фонд Хемингуэя в Оук-Парк квартирует в местной школе, пятиэтажном сооружении желтого кирпича, состоящем из нескольких «коробок». В дальнем конце располагается большая автостоянка с примыкающими к ней теннисным кортом и полем для игр.

Мартин предупреждал, что там строгая охрана, но пока я бродила по коридорам в поисках архива, никто не потребовал предъявить пропуск. Раздался громкий звонок, знаменующий конец урока, и двери всех классов распахнулись в унисон. Мне не пришлось долго гадать, по ком звонил колокол: толпа учеников, мчащихся в разных направлениях, закружила и понесла меня словно гальку на нормандском пляже в день высадки.[33]Кое-как выбравшись из потока, я прижалась к стене, дожидаясь, пока толпа схлынет.

— Вы заблудились, мисс? — спросила белокурая охранница, сочувственно посмотрев на меня.

Я заметила кобуру у нее на поясе. Когда прозвенел звонок на урок и коридоры опустели, я, следуя ее указаниям, направилась к архиву, расположенному на втором этаже.

Счастье в интеллигентных людях — редчайшая вещь, что я знаю.

Эрнест Хемингуэй

Едва сойдя с лестницы, я легко нашла то, что искала. Внутри архива было темно и прохладно — температура, влажность и освещение контролировались во избежание порчи ценных материалов. По стенам были развешаны увеличенные старые фотографии цвета сепии со сценами из жизни городка.

Мартин Суини сидел в отдельной комнатке позади архивных фондов. Специальная лампа освещала стол, заваленный кипами бумаг. Поблизости никого не было видно.

— Присаживайтесь. — Он указал на свободное кресло.

— Вы, наверное, очень заняты? — Я кивнула на разложенные на столе материалы. — Спасибо, что уделили мне время.

Мартин снял очки и искоса посмотрел на меня.

— Не думаю, что мне стоило делать это после вчерашнего случая с Бет. Насколько понимаю, копы подозревают, что вы причастны к обоим преступлениям. Если спросите моего мнения, то я считаю, что обнаружить два трупа — это больше чем просто совпадение.

Это мне твердили все вокруг. Я согласилась с его утверждением, но молча. Как умолчала и о своем звонке в Институт страхования с просьбой сообщить, каков шанс невиновного человека обнаружить два трупа? Я получила ответ, что такой статистики не существует. И совет обратиться в телепередачу «Самые разыскиваемые в Америке».

— Можете поверить мне на слово — я не причастна ни к одной из этих смертей. Я работаю на страховую компанию. Я уже сказала вам это вчера, и копы это подтверждают. Послушайте, эти фотографии поселка на стенах просто замечательные! Эти виды никогда не примелькаются.

— Вы бы так не говорили, кабы жили здесь, — с полной серьезностью возразил Мартин.

— Вам не нравится Оук-Парк?

— Я вырос здесь, как и Хемингуэй. Мы оба начали жизнь как дуоперы.

— Кто?

— Дуоперы — Дорогие Уроженцы Оук-Парка. Ты рождаешься либо дуопером, либо гризером. По счастью, мы оба выросли из этого.

— Вы помогаете создать местное сообщество поклонников Хемингуэя.

— О Боже, нет! Сейчас он здесь вроде почетного сына города, но во время жизни земляки не жаловали его. В свой черед Папе не нравились «широкие лужайки и узкие умы» Оук-Парка. У него никогда не возникало желания вернуться сюда. Вот факт, — провозгласил Мартин, уставившись в потолок. — Мать писала ему в двадцать первый день его рождения: «Не приезжай сюда, пока язык твой не отучится оскорблять и позорить твою мать». С того времени между ними началось отчуждение. Кто обвинит Хемингуэя за то, что год спустя он уехал в Париж, сбежав от религиозного, узколобого провинциализма, достигшего в двадцатые своего зенита?

Он собрал страницы, над которыми работал, и сложил из них аккуратную стопку.

— Это местное хемингуэевское сообщество расходится со мной в пристрастиях, — продолжил Мартин. — Оно не в силах принять факт, что Эрнест напрочь отрекся от самодовольных, «не суй нос не в свое дело» пуританских манер, которыми так гордятся в Оук-Парке. Теперь, когда история совершила полный оборот, Оук-Парк решил, что нуждается в Хемингуэе. Вы не поверите, на какие трюки идут местные власти, чтобы привлечь туристов. Даже устраивают каждый год забег быков по главной улице.