Тот несколько опешил, когда не увидел знакомый номер, однако принял вызов, узнал голос террориста и начал разговор с ним. При этом он старался придерживаться тех инструкций, которые получил от генерал-майора Муравьева. Ученый пытался вести себя естественно и стремился затянуть время.

— Как там министерская проверка? — участливо поинтересовался террорист.

— Все хорошо. Она плановая, — послышалось на это от конструктора.

— Сильно трясут?

— Вы не совсем понимаете специфику нашей работы.

— Да ладно. Что там непонятного?! Вы работаете на правительство, выполняете его официальный заказ. Вполне логично, что министерство решило вас проверить. Вот только какие показатели его интересуют? Результаты или ваша чистоплотность?

— То и другое. Вы хотите поговорить об этом? Я думал, что вас больше интересуют иные аспекты.

— Да. Мне интересно знать, насколько из-за проверки будет задержано копирование документов, необходимых нам?

— Вы должны понимать, что это само по себе дело не простое. Наш НИИ — режимное предприятие. На всех уровнях осуществляется тотальный контроль. А тут еще эта комиссия из Министерства обороны. Документы, интересующие вас, находятся не в одном месте. Даже я, несмотря на свое особое положение, имею допуск далеко не ко всем этим материалам.

— Уедет проверка, все облегченно вздохнут и сразу потеряют бдительность. Вы сможете воспользоваться своим высоким статусом, сумеете собрать все воедино и передать нам.

— Комиссия работает до завтрашнего вечера. Скорее всего, послезавтра вы получите то, что от меня требуете. Надеюсь, что ваш шантаж на этом прекратится.

— Безусловно.

— И еще…

— Что?

— Я хотел бы переговорить со своим братом. Хотя бы несколько секунд. Мне надо убедиться в том, что у вас находится именно он, а не какая-то там подсадная утка.

Шахан хотел возмутиться по поводу тона, которым говорил конструктор, однако не стал этого делать и кивнул Рутко. Она подвела к главарю Геннадия Дмитриевича.

Дамир поднес планшет к пленнику и шепнул:

— Скажи что-нибудь своему брату.

— Что?.. — неуверенно спросил пенсионер.

— Гена, это ты?! — взволнованно воскликнул конструктор.

— Я, — вяло сказал тот. — А вы кто?

— Да я же Толя, твой брат! Ты что, меня не помнишь?!

— Помню.

— Ты цел? Что они там с тобой сделали?

— Ничего со мной не сделали, — сказал тот, ощущая, как кулак женщины начинает надавливать ему на хребет.

Шахан отнял у пленника планшет и поинтересовался у Анатолия Дмитриевича:

— Теперь вы убедились в том, что это ваш брат?

— Похож, но голос какой-то странный, да и отвечает слишком уж односложно. Поэтому у меня возникают определенные сомнения.

— Да какие сомнения! Это он! Ваш родной брат! — Террорист не сдержался от крика и тут же добавил уже куда более спокойным тоном: — Если сомневаетесь, можете спросить у него что-то такое, чего мы уж точно не знаем.

— Хорошо. Гена, как звали твою первую любовь?

Дамир и Рутко ехидно усмехнулись и посмотрели друг на друга. Мол, нашел что спрашивать!

— Маша Кущенко, — сразу ответил Геннадий Дмитриевич.

— Да. Правильно. Брат, держись там. Скоро ты вернешься к нормальной жизни, — постарался обнадежить его конструктор.

— Вернусь к чему? — спросил пенсионер, лишний раз показывая некоторую свою неадекватность.

— Все, хватит этой болтовни! — вмешался Шахан и обратился к Анатолию Дмитриевичу: — Надеюсь, сейчас вы полностью убедились в том, что это ваш брат?

— Да.

— Отлично. Значит, мы сможем встретиться, чтобы оговорить порядок обмена?

— Да. Как только уедет министерская проверка.

— Хорошо. Мы будем на связи. Постарайтесь не отключать мобильный телефон.

— Да, разумеется.

Главарь закончил сеанс связи, кивнул Софии, чтобы та увела пленника, сам же позвонил Левану. Он хотел не столько справиться об обстановке, сколько дать возможность силовикам запеленговать телефон, оставленный в квартире, если это еще не было сделано.

Однако уже первые слова, прозвучавшие из уст Кантурии, помогли Дамиру убедиться в том, что план работал и давал первые результаты.

Главарь, предавший своих подельников, задал вопрос насчет обстановки и услышал несколько взволнованный ответ боевика:

— На квартире вроде все нормально, но во дворе что-то странное творится. Какие-то машины постоянно передвигаются.

— Мне кажется, что ты просто накручиваешь себя и парней. Ну, ездят по двору машины, и что тут такого странного?

— Просто это надо видеть своими глазами. Мне кажется, что это вовсе не здешние жильцы или чьи-то там гости.

— А кто? — продолжал прикидываться Шахан.

— Кажется, что это по наши души прибыли. Полиция, спецназ, хрен знает кто. Все очень странно.

— Не суетись! Хату не могли вычислить. Постарайся держать меня в курсе всего происходящего, регулярно докладывай обстановку.

— Хорошо. Вам с Софией и географом пока не стоит возвращаться сюда. Может, опасности никакой и нет. Не исключено, что я и в самом деле просто накрутил себя и перестраховываюсь. Однако вам все-таки незачем рисковать. Если что случится, то мы с парнями попытаемся уйти. Нам втроем это проще будет сделать, — проговорил Леван, искренне переживая за исход всего дела.

Он все еще был предан своему главарю и по-прежнему не имел даже капли сомнения в том, что Шахан честен с ним лично и с остальными членами группы.

— Ну, если ты думаешь, что это будет лучше, то, наверное, я так и поступлю, — разыгрывал комедию главарь. — Спасибо за то, что так заботишься о нашем деле и печешься о его благополучном исходе. Не забывай держать меня в курсе событий.

Они попрощались. Сеанс связи закончился.

— Какой же ты циничный ублюдок! — с неописуемым восторгом воскликнула София, будто примеряла этот образ на себя.

— А что делать? Это не мы такие, жизнь заставляет! — отреагировал он на сомнительную похвалу и улыбнулся.

Леван был встревожен. Уверенность в том, что их временное логово оказалось на прицеле у спецслужб, с каждой минутой только возрастала. Подельники не особо-то тревожились, но он все-таки сумел уговорить их перейти из зала в прихожую. Кантурия мотивировал это тем, что в любой комнате, где есть окна, им могут угрожать снайперы.

Такая вот мысль возникла у него после разговора с Шаханом. Поэтому с того момента Кантурия не подходил ни к одному окну. Он старался удерживать от этого своих подельников. Они несколько раз порывались посмотреть во двор, чтобы самостоятельно оценить подозрительность, замеченную им в передвижении машин и людей. Леван попросту запретил им это делать.