✔ Крик:

Когда Петеру удается укротить дикую лошадь, толпа радостно кричит.

✔ Юг:

Выбравшись из песочных часов, пациент бредет без компаса по пустыне… в ночи звезды указывают ему дорогу на юг.

Несколько примеров пересечения порога приведены в многочисленных статьях «Словаря символов сновидений»[41].

Изнанка вещей, эта скрытая сторона Я, эта теневая часть, которую надо восстановить, доступна в сновидении каждому, кто ищет свою идентичность. Если сегодня динамика воображаемого представляется дорогой, ведущей за границы видимого, то уже в течение нескольких веков просветленные умы признали удивительные достоинства изменения взгляда на мир. В работе «Об истоках сознания» (1954) К. Г. Юнг приводит слова распятого вниз головой апостола Петра, произнесенные им незадолго до смерти и вдохновленные Учителем: «Вы, способные слушать, услышьте слова мои, которые говорю вам в последний час мой; слушайте: удаляйте ваши души от всего, что воспринимают чувства ваши, от всякой видимости, ибо она не есть реальность… Господь сказал: „Если вы не сделаете правое похожим на левое, и то, что вверху, похожим на то, что внизу, не узнать вам мира Небесного…“ Вы видите меня распятого вниз головой, по образу первого человека в момент его рождения»[42].

Таковы слова апостола. Те, которыми поэт наделяет умирающего короля Офиода, несут то же послание: «Именно в тот момент, когда человек падает навзничь, поднимается его настоящее Я»[43]. В более близкие к нам времена А. Янов, опираясь на свой опыт первичной терапии, утверждал: «Чтобы быть тем, чем мы не являемся, надо быть тем, чем мы еще не были!» Счастлив тот, кто, как мудрец, осмеливается встретиться лицом к лицу с оборотной стороной самого себя и взглянуть на изнанку вещей.

Теперь я перехожу к сюжету, который надо рассматривать с большой осторожностью. У меня имеются точные и достоверные статистические данные, свидетельствующие о существовании описываемых феноменов. Тем не менее их объяснение остается пока лишь гипотезой. Перед тем как изложить факты, я бы хотел подчеркнуть, что ничто не дает мне повода считать, что я обладаю неким даром медиума, который способствовал бы так называемой передаче мысли. Многочисленные психотерапевты, работающие методом свободного сна наяву, как женщины, так и мужчины, рассказывали мне о тех же явлениях, что возникали в моей клинической практике. Эти факты одновременно ясны и волнующи. Сначала я представлю их в статистическом плане, так как это подтверждает их правдоподобность. Затем с помощью примера из моей практики я постараюсь показать их тонкую природу. Заранее прошу простить мне обилие деталей, которые мне представляются необходимыми для понимания данных явлений.

На протяжении полных девяти лет, с 12 июня 1991 г. по 15 июня 2000 г., я работал каждое утро, с семи до девяти тридцати, над «Словарем символов сновидений». Я не позволял себе никаких отклонений от этого расписания, ни в воскресенье, ни в праздники, ни во время каникул, ни даже во время моих пребываний в больнице. Моей целью было исследование смысла пятисот символов, наиболее часто появляющихся в сновидениях. Изучение каждого образа развертывалось в три этапа: поиск необходимых документов, анализ данных и написание соответствующей статьи. В среднем на каждый символ уходило по шесть дней. В 10 часов я принимал своего первого пациента. Я планирую около двух часов на каждый прием. В целом я принимаю по три пациента в день: одного утром, и двух пациентов поле обеда. Каждый из них приходит со своими собственными ожиданиями и проблемами, которые они выражают во время первой части сеанса – встречи.

Никто из этих пациентов не мог знать, над каким символом я работал за несколько часов до их прихода. Сознательно мое внимание было сосредоточено на восприятии составляющих элементов сновидений пациента, и сюжет моей утренней работы не был в поле моего сознания. Однако в большом количестве случаев, значительно превосходящем возможное количество случайных совпадений, в момент, когда сценарий сновидения достигал высокой интенсивности, вызывая у меня резонанс, я обнаруживал в сновидении не только символ, который я изучал утром, но и все окружающие его образы, на которые я ссылался в моих исследованиях. Иногда пациент даже произносил фразы, напоминающие те, которые я писал утром того же дня. Несколько раз мне случалось зачитывать изумленному пациенту отрывки из моих текстов, которые как будто вдохновили его сновидение. В течение многих месяцев после того, как я осознал данный феномен, десятки раз я проводил следующий эксперимент: в момент, когда пациент должен был начать свое повествование, я концентрировал мое сознание на неком конкретном образе, чтобы проверить, возможно ли произвольно воздействовать на воображение пациента. Я ни разу не получил положительного результата. В ходе моей практики я сделал два важных наблюдения.

• Описанный феномен возникает в случае, когда терапевт испытывает настоящую эмпатию в ходе сеанса терапии, не имея никаких предварительных собственных ожиданий. В данном случае между мозгом пациента и терапевта как будто устанавливается некая связь, осуществляемая вне известных сенсорных каналов связи.

• Какой бы ни была природа проблематики пациента и степень его психического изменения, достигнутого на данной конкретной стадии терапии, в описанной ситуации все происходит так, как будто пациент бессознательно присвоил мое утреннее исследование, чтобы гармоничным образом интегрировать его в выражение своей собственной проблематики! Это удивительное взятие в долг не оказывает никакого «отклоняющего» воздействия на процесс психического изменения и служит ему на пользу, обогащая его.

Чтобы проиллюстрировать эту загадочную передачу образов, которую, повторяю еще раз, я наблюдал сотни раз в течение моей практики, я приведу лишь один пример. Он почти не отличается от всех других случаев, когда пациент в своем сновидении воспроизводил символ, над которым я работал тем же утром. Смущающий характер данного феномена в данном случае ясно виден. Двадцать лет тому назад одно из сновидений, которое увидел мой первый пациент Адриан, показалось мне настолько богатым по содержанию, настолько доказывающим психическое изменение, что позже я превратил его в один из примеров для моих студентов на первых сеансах обучения. 6 ноября 1999 г., в субботу, был первый день начинавшегося цикла обучения 1999–2000 гг. В 11 часов я дал прослушать участникам семинара этот длинный сон, имеющий особенную структуру. В первом эпизоде Адриан рассказывает об удушающей атмосфере конвенциональной семейной и социальной среды. Во втором эпизоде тон пациента меняется радикальным образом. Его повествование и описываемые образы становятся особенно поэтическими. В последнем эпизоде Адриан переживает во сне момент появления на свет и передает свои ощущения с большой эмоциональной насыщенностью. Обучающий семинар длился всю субботу и воскресенье, следующий за ними понедельник я посвятил приведению в порядок документов и других материалов, которые я использовал в ходе семинара. В 10 часов во вторник ко мне пришел на сеанс терапии Герман – пациент, не имевший никакого представления о содержании проведенного мною семинара. Это был его пятый терапевтический сеанс. Можете представить степень моего удивления, когда я услышал слова и воспоминания как будто заимствованные из сна Адриана, эквивалента которым я не слышал более чем двадцать лет! У меня не было никаких оснований быть проникнутым образами данного конкретного сновидения более, чем любых других из десятка тех, что я дал прослушать своим ученикам. Исходя из степени нашей рациональности, можно объяснить это совпадением или синхронностью. Оба определения успокаивают, но ничего не объясняют: