— За мной следят?

— Был один хвост.

— Кто?

— Ты же его видел — «семерка». Некий Бомбей. Который убил старика Астраханова. Его взяли десять минут назад, пока ты беседовал со Стекловой в сквере. Но береженого бог бережет. Итак, расстанемся.

Миша выполнил указание фээсбэшника, постоял в задумчивости, глядя в нутро заднего багажника, где лежали запасное колесо, набор гаечных ключей, пластмассовые канистры с водой и маслом. Когда закрыл крышку багажника, в салоне уже никого не было.

К ГУМу он подъехал в состоянии легкого оцепенения. Он совсем не угадывал ход событий. Это плохо. Раньше, как ему казалось, он хоть что-то понимал. Стеклова всплыла сама, открылась правда бойни в драмтеатре, пойман Бомбей, но пойман не бравым Коростылевым и родным УВД, а ФСБ… ФСБ в деле — это настораживающий сигнал. Еще более настораживающий — появление авторитета Эскимоса. Что это за прибыльное дело такое, если из-за него «правильные», не гнушаясь, идут на соглашение с петушней Оргункова?

Оставив «тойоту» на стоянке у ГУМа, Миша вошел в магазинную толчею, поднялся на третий этаж, цепким взглядом засек пьющего кофе Севастьянова за столиком. Хитрые Сашкины глаза подтвердили догадку Миши, что Саня знает гораздо больше, чем говорит, и многое в деле «молниеносных» держит под контролем. Потому и пистолет свой вручил без колебаний. Интересно, что выгадывают фээсбэшники?

— Держи. — Миша катнул по столу целлофановый тугой сверток с пистолетом.

Севастьянов улыбнулся:

— Не пригодился?

— Сашка, ты круги вокруг меня не крути, как акула. Что творится в городе?

— Кофе будешь? Чай?

— Буду. Но ты скажи — ты показал мне фотографии, на которых уроды Молнии мочили родителей Стекловой, но на руки не дал. Это же убийство, а ФСБ и не думало делиться информацией с УВД.

— Фотографии я тебе показал.

— А сами?

— Ты не суетись, успокойся. Энергии в тебе много. Глупой энергии, никчемной. Садись за столик, в ногах правды нет. Теперь-то тебе понятно, что мы пасем крупную рыбу, куда крупнее твоего Оргункова и его шантрапы.

— Шантрапы-ы, — передразнил Миша. — Такой крутой. Вы давно могли нейтрализовать Оргункова, имея вашу базу данных.

— Мы-то и позволили Оргункову подмять город под себя, чтобы однажды с ним пришлось считаться крутым «правильным» авторитетам.

— Все, стоп. Вы — молодцы, мы — подлецы. Ну, раз ты такой осведомленный, скажи мне, не таясь: кто мочит оргунковских боевиков?

Севастьянов замялся, застучал нервно пальцами по пластиковой поверхности стола.

— Такая информация отсутствует.

— Лжешь.

Севастьянов покачал головой.

— Нет.

От ГУМа Миша поехал с ощущением мрачной усталости. Предстояло объяснение с Оргунковым и дураком Рэдом. Рэд прищурит глаз: «Почему Стеклова вышла именно на тебя? Не крути, Миша! Чью игру ты ведешь?!» Или что-то подобное, но с матом и криком.

На вилле он не застал ни Молнии, ни Рэда.

— Где они? — спросил у Крота, адъютанта погибшего Еврея.

— Час назад привозили Ордынцева…

— Ого! — Миша удивился. Хорошо, что избежал зрелища разборок. А они, естественно, были.

Крот тут же подтвердил Мишину догадку:

— Разборки тут были! Ордынцев Рэда выхлестнул.

— Как это?! — Миша аж подскочил — час от часу не легче.

— Кулаком в пятак. Молния онемел. Ордынцев хвать у себя из внутреннего кармана пистолет — охранники прошляпили. «Лежать!» — кричит. Мы с Молнией на пол упали — Пятачина уже валялся. Здорово он его приложил! Ордынцев из дома выбежал, в свою тачку прыгнул — и ходу. Молния с Рэдом и два быка в погоню рванули, меня здесь оставили, вдруг менты привалят насчет стрельбы в драмтеатре, чтобы развел, а пятерых парней отправили кореянку ловить. Молния теперь убежден: это их рук дело, они наших мочили, Ордынцевы!

Миша сел в кресло. События закрутились стремительным вихрем. Ордынцев, значит, ополчился на Молнию, а до этого несколько лет терпел… Ну-ну.

— Менты приезжали? — спросил у Крота.

— Нет.

— А зачем они сюда, собственно, должны приехать? При чем здесь стрельба в драмтеатре и Молния?

Крот пожал плечами:

— Не знаю. Так Рэд сказал.

— Ладно.

Миша хлопнул себя по коленям:

— Я выпью?

— Что спрашиваешь! Пей!.. Что-то стряслось?

— Ничего. — Миша взял с подноса графин с коньяком, отхлебнул из горла, поставил на место. — Я скоро вернусь.

— Ты куда?

— Надо мне!

Он покинул виллу под сверлящим, недобрым взглядом Крота. Надо было срочно связаться с Асей, чтобы предотвратить расправу над Галиной и ее мужем-дураком.

Миша остановил «тойоту» у ближайшего газетного киоска, рядом с которым располагался телефон-автомат. На этот раз Асю удалось застать на месте.

— Аська, ты говорить можешь?

— Не юродствуй, Миша. Бедный дядя Ваня. В морг костюм передала, ботинки. Помоют, переоденут…

— Ась, я соболезную…

— Принято. Что звонишь?

— Рэд и Молния Ордынцева ловят, а его жену пасут боевики Молнии. Надо как-то помешать…

— Хорошо. Минут через пять перезвони. Если будут зацепки — скажу.

— Ты Коростылева пошли!

— Поняла. Отбой.

Миша посмотрел на трубку в своих руках, посылающую короткие гудки, положил на рычаг аппарата. Посмотрев по сторонам, вернулся в машину — не было смысла куда-то ехать. Через пять минут он опять перезвонит и, возможно, получит информацию.

Новый звонок в управление принес сведения о том, что джип Оргункова был обнаружен у западного пригорода — он пронесся мимо поста ГИБДД на бешеной скорости в сторону лесного массива. Все ясно. Ордынцева они, выходит, повязали.

— Ася, вы машину Ордынцева ищите — он на виллу Молнии на своей тачке приезжал. Гибэдэдэшники пусть на западной окраине тормозят теперь все машины, проводят тщательный досмотр.

— Соболев, мы самые тупые здесь, — раздраженно отозвалась Ася.

Миша не стал спорить, опустил трубку на аппарат.

Прыгнув в машину, он помчался на квартиру Ордынцевых — они жили в пятиэтажном доме дореволюционной постройки, в самом центре. Через десять минут гонки он завернул в тихий дворик. Не закрывая машины, побежал в подъезд. Уже на площадке между этажами заметил, что дверь квартиры Ордынцевых приоткрыта. Таясь, подкрался, прислушался — тишина. Значит, внутри никого не было. Распахнув дверь, вошел в квартиру.