последнее время сама не своя. Отдалилась ото всех. Уж не влюбилась ли?

— Точно нет, — ответ прозвучал уверенно и настолько честно, что Вика сразу поверила.

Полина не врала. О ней шла слава, как о самой честной студентке курса. Именно за это она получила прозвище святоша от некоторых отстающих студентов. Отсутствие влюбленности было чистой правдой. Вот только она умолчала о новом, бурлящем в ней уже несколько месяцев чувстве, имя которому страх. Оно было гораздо сильнее любой глупой симпатии, и могло соревноваться даже с таким сильным явлением, как любовь.

От любви до ненависти один шаг. И обратно.

— Вот тебе пижама и полотенце, — Вика всучила подруге аккуратную стопку свежевыглаженных вещей, а сама принялась застилать диван чистой, пахнувшей стиральным порошком простыней.

— Чего встала? Переодевайся и посмотрим какой-нибудь ужастик.

— Давай лучше комедию?

Когда через полчаса они обе хрустели попкорном и вместе смеялись над каким-то глупым голливудским фильмом, Полина вдруг задумалась… Когда ей в последний раз было так хорошо?

Было… До той ночи.

В ту ночь Черный, словно вампир впился в неё и теперь постепенно высасывал все доброе и хорошее из её жизни. Ей больше не было спокойно на учебе, дома или в гостях. Не радовала вкусная еда и прогулки, не хотелось обновок и выходных… Всё потому что Чёрный, как яд, отравил душу и забрал всё светлое, погрузив её в вечные сумерки, из которых не выбраться…

Телефон завибрировал, и на загоревшемся экране высветилось новое сообщение с номера, который был выучен ею наизусть, но до сих пор не был записан в телефонную книгу:

"Я приехал за тобой. Спускайся"

Нашел… Он её нашел… Хотя есть ли для Черного хоть что-нибудь невозможное?

Вытерев покатившуюся слезу, Полина торопливо напечатала ответ и дрожащими пальцами нажала кнопку "отправить":

"Захар… Пожалуйста, я хочу остаться у подруги"

"Что из написанного мной ты не поняла, маленькая?"

— Вика, извини. Я поеду. Мне срочно нужно домой, — прошелестела девушка и принялась одеваться, глотая горячие слёзы, стекающие по щекам.

— Что за бред? Уже десять вечера, — удивилась подруга.

— У меня трубу сорвало. Соседи пишут…

— Может, поехать с тобой?

— Не нужно, Вика… Я сама, — почти прошептала Полина и вышла навстречу своему главному страху.

29

Чёрный злился. Это было заметно по сжатым у тонкую линию губам, нахмуренному взгляду и по рукам, плотно сжимающим руль…

Полина очень боялась его гнева, но за предыдущие недели немного привыкла к своему новому положению, поэтому молчала и просто провожала взглядом ночные улицы и дома. Она знала, что Захар не тронет её, поэтому немного поразмыслив, сделала слабую попытку оправдаться:

— Захар, я правда, совсем забыла о телефоне, а часы разрядились…

Черный молчал, и от этого ей становилось не по себе. Он ведь может запретить ей общение с Викой, как тогда с соседом… А спорить бесполезно…

Погрузившись в невеселые размышления, Полина еще какое-то время нервно прикусывала нижнюю губу и размышляла над тем, когда Захару надоест её мучить, но не находила ответа на свой вопрос. После той ночи, когда он заявился к ней пьяным и приставал, прошла уже неделя, но абсолютно ничего не поменялось.

В университете он, как выпускник, появлялся крайне редко и к Полине не подходил, да и вне стен вуза Белова виделась с Захаром всего один раз.

Несколько дней назад он привёз её домой с учебы, однако на этом общение закончилось, и Черный больше не приставал к ней. Почти не приставал. Разве, что протягивал руку и едва касаясь, трогал её волосы или проводил большим пальцем по её запястью, когда машина останавливалась на очередном светофоре. В эти моменты она едва сдерживалась, мечтая одернуть руку, но заставляла себя терпеть, чтобы не злить монстра.

Сегодня Полина впервые нарушила правила установленные Чёрным, поэтому боялась. И не зря. Когда она поняла, что машина едет в противоположную от её дома сторону, то запаниковала.

— Мне нужно домой.

— Разве? Мне казалась, ты никуда не торопилась сегодня, — бесцветно отозвался Чёрный и завернул на территорию закрытого жилищного комплекса, в котором Полина уже однажды бывала.

Ей было страшно оставаться с Захаром наедине и совсем не хотелось идти в его квартиру, с которой было связано столько страхов после той самой памятной ночи, но никто не дал ей выбора. Машина, тем временем, спустилась на подземную парковку и притормозила в одном из боксов.

— Пожалуйста, Захар, — в зеленых глазах заблестели слезы, но в этот раз Чёрного было не пронять:

— Ты совсем не глупая девочка, правда, маленькая? Поняла ведь, как на меня действуют твои просьбы и тем более слёзы, — Черный горько усмехнулся и закурил, а затем вышел из машины, и обогнув её, открыл пассажирскую дверь:

— Выходи, — увидев её замешательство, посуровел и зло процедил, — я сказал: выходи, Полина.

Пока она намеренно долго возилась с пальто и рюкзачком, Захар медленно выпускал в воздух кольца сизого дыма и лениво следил за её движениями.

Ей хотелось оттянуть неизбежное, но уже в лифте Черный прижал её к стене и поцеловал. Мягко, как будто только слегка пробуя на вкус, он прошелся своими жесткими губами по скулам, подбородку и щекам Полины, но потом вдруг остановился и тяжело вздохнул:

— Хотя бы сделай вид, — начал спокойно, но заметив замешательство на лице Беловой, уже не сдерживаясь, зарычал, — сделай, бл*ть вид, что тебе не противно, чертова кукла!

Чувствуя себя кроликом, зажатым к стене огромным удавом, Полина замерла и испуганно захлопала глазами, с ужасом наблюдая, как Черный распаляется всё больше:

— Что мне сделать, чтобы ты перестала так смотреть? Чтобы не морщилась? Не ревела каждый раз? Чего ты хочешь? Наверно, чтоб я сдох и оставил тебя в покое? Не дождешься!

— Захар…

Ещё один взгляд почерневших глаз, и вот уже волосы Полины, завязанные в пучок, распущены и крепко намотаны на кулак Чёрного.

— Ты злишься из-за того, что я не сказала, что поехала к подруге и не брала трубку? — по щекам девушки заструились слезы, а затылок заныл, от того, как сильно были натянуты волосы, но она старалась говорить максимально ровно. Он псих, его нужно успокоить… Иначе будет хуже…

— Я злюсь, маленькая. Очень злюсь… Потому что вот она ты — в моих руках, но взять я не могу… Знаешь, как от этого плохо? Я с ума схожу! Ты, как песок, просачиваешься сквозь мои пальцы и каждый раз пропадаешь… Совсем как моя мать, — он продолжал больно тянуть её за волосы, а сам медленно водил по носом