Мое сердце колотится с такой силой, что вот-вот выскочит из груди к его ногам. Я больше не могу ни о чем думать, поскольку все мысли сфокусированы лишь на одном единственном человеческом желании. Поедет ли лифт, есть ли здесь видеонаблюдение, зайдут ли люди - похоже, что мне будет все равно, пока я не получу желанное удовлетворение.

Мужчина спускает с моего плеча бретель бюстгалтера вместе с тонкой кружевной чашечкой, обнажая жаждущую внимания острую вершинку груди. Обхватывает губами сосок и ласкает его горячим языком, пока с моих губ срываются беспорядочные стоны, а тело вибрирует от скопившегося напряжения.

Вдруг Стас отрывается от своего занятия, окончательно избавляя меня от никчемной верхней части белья и запускает руку в карман своих приспущенных брюк, выуживая заветный фольгированный квадратик.

- Справишься сама или все же остановимся на поцелуях? - хитро заглядывает он мне в глаза, рвано выдыхая в губы и, как бы невзначай, свободной рукой отодвигая в сторону мои влажные трусики.

Провокатор и искуситель… Черт и дьявол - вот точно, это он! Но если Стас надеется, что я остановлюсь, то он ошибается. Внутри меня тоже проснулись демоны…

Несмотря на до сих пор присутствующее «невинное» стеснение, я киваю и вырываю из его руки презерватив. Не отводя взгляда от чернющих хитрых глаз, я зубами, с вызовом, разрываю упаковку, замечая на губах мужчины удовлетворенную ухмылку. Борясь с остаточным смущением, опускаю взгляд и оттягиваю резинку его боксеров, выпуская на свободу возбужденную до предела плоть, после чего, дрожащими от волнения руками, раскатываю резинку.

- Чертовка, как же люблю тебя, - обхватывает мое лицо за подбородок Стас, проводя большим пальцем по губам. Словно прочитав в моих глазах мольбу продолжить, он наклоняется и целует.

Следом за ненасытным поцелуем я, наконец, ощущаю уже забытое, но такое желанное чувство наполненности. Боли нет, есть лишь непередаваемое ощущение кайфа от такой долгожданной тесной близости. Стас больше не контролирует свои действия, он двигается грубо, несдержанно, неумолимо приближая нас к к пику. Каждый его толчок выбивает из моей груди стон, разносящийся эхом по кабине лифта, а может быть даже за ее пределами. Но мне плевать, сейчас я — это лишь сгусток натянутых словно струны гитары нервов, желающих скорейшего расслабления.

Пульс оглушает, так громко он стучит в висках, я изредка ударяюсь головой о металлическую стену, а дыхание настолько сбито, что превращается в попытки утопающего вобрать в свои легкие хотя бы частичку кислорода, лишь бы не умереть. Вот только я уже готова умирать от захлестнувшей эйфории и разливающейся по телу теплой неги. Впиваюсь ногтями в мужскую спину и чувствую, что Стас кончает вместе со мной, яростно кусая мои губы.

Прислонившись лбами друг к другу, какое-то время мы стараемся выравнять дыхание и сообразить, что же делать дальше, но мигающий свет, ощущение движения лифта и мерзкий пищащий звук перезагрузки его системы, помогает нам скорее сориентироваться.

- Хороший вышел поцелуй, - смеюсь я, спешно натягивая свою футболку и тут же, получаю воспитательный шлепок по заднице.

Я просыпаюсь от громкого грохота и звука бьющегося стекла. Приподнявшись на локтях, смотрю на ту половину постели, где засыпал мой Стас — она пуста. Странно, зачем ему понадобилось куда-то вставать посреди ночи... Может быть он что-то случайно разбил на кухне?

Прислушиваюсь к звукам в квартире, до сих пор погруженной во мрак, и краем уха улавливаю крепкие матерные ругательства, доносящиеся со стороны ванной комнаты, и снова какой-то звон и грохот.

Как можно скорее поднимаюсь с кровати, замотавшись в шелковую простынь, и на цыпочках направляюсь в ванную. Осторожно приоткрываю дверь в просторное помещение и буквально впадаю в ступор. Не знаю, что я ожидала увидеть, но то, что я вижу перед собой, повергает меня в ужас.

Стас сидит на полу возле огромного джакузи, схватившись за голову и тяжело дышит. По всей комнате разбросаны бутылки с шампунями, вырванный с корнем смеситель и прочая душевая утварь. Возле моих ног лежит разбитый телефон, вперемешку с осколками зеркала и двери стеклянной душевой кабины, а на белоснежной плитке алеют несколько крупных капель крови. Только сейчас замечаю, что по предплечьям мужчины от кистей рук тонкими струйками стекают крошечные ручейки крови.

Испуганно вдыхаю, оглушенная стуком своего сердца, и бегу к мужчине, стараясь не наступить на острые осколки.

- Стас! Что случилось?! - опускаюсь на колени рядом с Авдеевым и прикасаюсь к его руке.

Мужчина поднимает на меня тяжелый взгляд и я понимаю, что произошло что-то настолько ужасное, что мой сдержанный Стас не смог контролировать эмоции. Сердце сжимается от страха, но я стараюсь взять себя в руки. Я задам ему все интересующие меня вопросы, но сейчас нужно остановить кровотечение из порезанных стеклом рук.

- Где взять перекись? Нужно остановить кровь, - как можно четче и увереннее говорю я, но, к сожалению от волнения, из моего горла вырывается лишь цыплячий писк.

- Не надо, я сам, - хрипло отвечает Стас и поднимается на ноги. Достав из ящика под ванной аптечку, мужчина, не глядя в мою сторону, говорит: - Пойдем в комнату.

Молча следую за ним, а в груди зреет неприятное предчувствие. Снова что-то произошло. Снова ночью, сразу после нашего короткого мига счастья.

Вопреки отказам, я помогаю Стасу обработать порезы и перебинтовать руки. Мы молчим, стараясь не смотреть друг другу в глаза, ведь тогда мне придется придумывать грамотные формулировки вопросов, а Авдееву на них отвечать. Мы оба оттягиваем сложный разговор.

- Спасибо, родная, - неожиданно заключает меня в объятия Стас. Я слышу, как часто бьется его сердце и тело мужчины охватывает сильное напряжение. - Я должен отъехать. Ключи оставлю тебе, деньги тоже, будь здесь, хорошо?

Заставляю себя поднять взгляд на мужчину и сталкиваюсь с невероятной стеной боли в его глазах. Словно снежная лавина, вместе с леденящим страхом, она вот-вот накроет и меня с головой.

- Куда ты? - шепчу я, в надежде получить ответ. - Что произошло?

- В клуб, - вздыхает Стас и его глаза подозрительно блестят. Мужчина прячет взгляд, скрывая грусть и сожаление от моих глаз. - Там... Лия, все очень плохо... - на его лице отчетливо читаются все душевные страдания, что он испытывает сейчас и изо всех сил старается удержать в себе, наверное, чтобы не разгромить все вокруг снова. - У нас труп, - с горечью в голосе говорит Авдеев, а у меня все внутри переворачивается от осознания сказанных слов.

- Кто? - сглатываю я, в попытках сдержать слезы и унять нервную дрожь.

Авдеев расцепляет руки, выпуская меня из своих теплых объятий, и отходит в стене, прислонившись к ней спиной. Его молчание и выражение лица, искаженное болью, пугает пуще прежнего. Почему он медлит?!

- Кто?! - повторяю я свой вопрос, а мой голос предательски срывается. Больше всего на свете я боюсь услышать имя друга. Я не переживу, если с Вовой что-то случится...