Сначала ничего не произошло. Эпло понимал по-сартански, хотя этот язык был ему противен, как крысиный писк.

– Ты неверно произносишь.

Бэйн сердито зыркнул на него – ему не понравилось, что его поправляли. Но мальчик снова назвал руну, тщательно выговаривая непривычные трудные звуки.

Руна вспыхнула, свет ее перескочил на соседнюю руну, и одна за другой все они засветились. И основание стены вдоль всей уходящей вниз лестницы засияло голубым.

– Пошли, – сказал Эпло, хотя это и не было нужно, – Лимбек, Бэйн и пес уже спускались по ступеням.

Только Джарре замешкалась позади. Лицо ее было бледным и мрачным, она мяла и теребила складочку на платье.

– Там так печально, – сказала она.

– Знаю, – тихо ответил Эпло.

Лимбек остановился у подножия лестницы.

– И что теперь?

От освещенного голубыми рунами туннеля, в котором они находились, во все стороны настоящим лабиринтом разбегались другие туннели. Руны здесь кончались, словно ожидали следующих приказов.

– В какую сторону нам идти?

Гном говорил шепотом, как и все они, хотя непонятно было, почему бы им всем и не говорить громко. Строгая суровая тишина давила на них. Даже от шепота им становилось не по себе, словно они были в чем-то виноваты.

– Когда мы здесь были, голубые огни привели нас к усыпальнице, – сказала Джарре. – Я больше не хочу туда.

Эпло тоже туда не хотелось.

– Ты не помнишь, где это?

Джарре, крепко взяв Эпло за руку, как когда-то Альфреда, закрыла глаза и задумалась.

– Кажется, третий справа, – она показала на руну.

И в тот же миг руны вспыхнули и побежали в том направлении. Джарре ахнула и прижалась к Эпло, вцепившись в него обеими руками.

– Фью! – тихонько присвистнул Бэйн.

– Это мысли, – сказал Эпло, припомнив кое-что из того, о чем рассказывал ему Альфред, когда они бежали, спасая свои жизни, по туннелям Абарраха. – Мысли могут воздействовать на руны. Стоит только подумать о том, куда нам надо попасть, и магия выведет нас туда.

– Но как мы можем представить себе это место, если мы не знаем, как оно выглядит? – возразил Бэйн.

Эпло потер о штаны зудящую, горящую руку и заставил себя держаться терпеливо и спокойно.

– Вы, ваше высочество, вместе с моим повелителем наверняка обсуждали то, как работает центральное управление этой машины. Как вы думаете, на что оно похоже?

Бэйн помолчал, обдумывая этот вопрос.

– Я показывал дедушке свои рисунки Кикси-винси. Он заметил, что части этой машины похожи на части нашего тела или тела животного. Золотые руки и ладони Майнавиров, свистки в форме губ. Когти, что копают коралит, похожи на птичьи лапы… Значит, управление должно быть похоже…

– На мозг! – нетерпеливо выкрикнул свою догадку Лимбек.

– Нет, – чопорно ответил Бэйн. – Так и дедушка думал, но я сказал, что будь у машины мозги, она сама знала бы, что делать, а у нее явно мозгов нет, потому что она этого не делает. Я имею в виду, не выстраивает острова. Если бы у нее были мозги, она сама сделала бы это. А она работает безо всякой цели. Я думаю, что то, что мы ищем, должно быть похоже на сердце.

– И что сказал на это дедушка? – скептически осведомился Эпло.

– Он согласился со мной, – высокомерно ответил Бэйн.

– И нам надо представить себе сердце? – спросил Лимбек.

– Попытка – не пытка. – Эпло нахмурился, почесывая руку. – По крайней мере, это лучше, чем стоять здесь. Мы не можем больше тратить времени.

Он заставил себя представить сердце, огромное сердце, что гонит кровь по телу, не представляющему, что с ней делать. Чем больше Эпло об этом думал, тем больше видел в этой идее смысла, хотя он никак не мог ожидать такого от Бэйна. Но это совпадало и с собственными мыслями патрина.

– Огни побежали! – Джарре вцепилась в руку Эпло так, что ногти впились в кожу.

– Сосредоточиться! – отрезал он.

Руны, что освещали правый коридор, замерцали, потускнели и погасли. Все ждали, затаив дыхание, думая о сердце и чутко прислушиваясь к отдававшимся в ушах ударам собственных сердец.

Слева от них замерцал свет. Эпло задержал дыхание, изо всех сил желая, чтобы руны ожили. Руны засветились сильнее, освещая туннель, идущий в противоположную от гробницы сторону.

Бэйн ликующе завопил. Отразившись от стен, его голос перестал походить на человеческий. Он звучал глухо и пусто, неприятно напоминая Эпло гулкие голоса мертвых – лазаров Абарраха. Светившиеся на коже Эпло руны внезапно вспыхнули ярче.

– Будь я на вашем месте, ваше высочество, я бы не стал снова этого делать, – проговорил сквозь зубы патрин. – Я не знаю, что там есть, но у меня такое ощущение, что кто-то слышал ваш вопль.

Бэйн, выкатив от страха глаза, прижался спиной к стене. – Наверное, ты прав, – прошептал он дрожащими губами. – П-прости. Что нам делать?

Эпло тяжело вздохнул, пытаясь вырваться из цепких пальцев Джарре, – гномиха так вцепилась в патрина, что у того затекла рука.

– Пошли. Побыстрее!

Но подгонять не было нужды. Сейчас все, включая Бэйна, горели желанием поскорее закончить свое дело и выбраться отсюда.

Светящиеся руны вели их по бесконечным коридорам.

– Ты что? – спросил Бэйн, увидев, что Эпло останавливается уже четвертый раз с той минуты, как они вошли в туннель. – Мне казалось, что ты велел поторапливаться.

– Это поможет нам найти обратную дорогу, ваше высочество, – холодно ответил Эпло. – Если вы заметили, руны гаснут, как только мы проходим мимо. Они могут и не загореться снова или поведут нас другим путем, который может вывести нас прямо на эльфов.

Он встал перед перекрытым аркой входом в туннель, в который они только что вошли, и острием кинжала нацарапал на стене свою руну. Не только потому, что это было нужно, – ему было в какой-то мере приятно нацарапать патринскую руну на священной сартанской стене.

– Нас выведут сартанские руны, – раздраженно возразил Бэйн.

– Ну, пока они, считай, никуда нас не вывели, – заметил Эпло.

Но еще через несколько поворотов и изгибов туннеля руны привели их к закрытой двери в конце зала.

Пламенеющие руны, что бежали по полу и проскакивали мимо других входов, оставляя их во тьме, теперь окаймляли эту дверь светом. Вспомнив об охранных рунах Абарраха, Эпло с радостью увидел, что эти горят голубым, а не красным. Дверь была сделала в форме шестиугольника. В центре ее руны кольцом замыкали пустое пятно. В отличие от большинства сартанских рун эти были не завершены, казалось, их наполовину не дописали.