От «Крылатского» до «Академической» она ехала чуть ли не час с двумя пересадками. А потом еще сорок минут в офис. И, конечно, опоздала.

После того визита Вита сдерживалась с трудом. Хотелось поставить вопрос ребром сейчас же, немедленно. Но тогда, во-первых, рухнул бы образ независимой и самодостаточной женщины, в который было вложено столько сил и артистических способностей. Во-вторых, неизвестно, как будет развиваться ситуация, а материально она на тот момент зависела от Макса достаточно сильно. Ну, и в-третьих, вдруг он все-таки созреет сам? Может, осталось всего-то пару дней, а она возьмет сейчас и все испортит.

Но месяцы мелькали один за другим, а ситуация развивалась с нулевой скоростью. Вита уже давно возненавидела его. Ее раздражало все – его тело, манера говорить, бесконечные жалобы на семью на фоне пассивности и бездействия. Когда-то она искренне считала его привлекательным, теперь он казался ей инфантильным мямлей. Каждая минута, проведенная рядом с ним, теперь оборачивалась пыткой.

Вите уже совсем не хотелось за него замуж, но еще более страстно, чем раньше, она желала его развода. Это стало для нее самоцелью. Вся остальная жизнь меркла по сравнению с надеждой развалить его семью.

А как она ненавидела Альбину! Как ревновала его в те моменты, когда он целовал ее на прощанье, надевая куртку и нащупывая в кармане выключенный мобильный. Вита знала – как только он выйдет за порог и сядет в машину, тут же начнет звонить ненавистной женушке, чтобы сообщить, что он уже едет домой. И любви нет, и понимания, а все равно – изволь отчитаться.

Сорвалась она через год. Просто взяла и позвонила ему на мобильник, когда он был дома. До этого она себе такого не позволяла. Она и сама не знала, зачем. Просто так. Может, там начнутся расспросы, истерики, слезы. И все это будет последней каплей, после которой Макс соберет чемоданы и покинет наконец столь ненавистное гнездо. Или ему соберут чемоданы. Не суть важно на этом этапе. Потом развод – Вита уже точно знала, что никакие финансовые интересы Макса с Альбиной не связывают. Она никто и не принесла ему ни копейки, он всего достиг сам. Стало быть, при разделе имущества дом точно останется ему, он столько в него вложил. Ну а не достанется – можно будет построить новый. На собственный вкус. В общем, ради жизни в роли жены Максима можно на многое закрыть глаза. И даже на то, как он ее в последнее время раздражает.

Такие вот она, дуреха, возлагала надежды на этот телефонный звонок. Чего не придумаешь от отчаяния!

Вита была готова к тому, что он будет удивлен, может, недоволен, что будет говорить с ней вполголоса и быстро распрощается. Но предвидеть, что он выкинет такой фортель…

Она звонила с новой сим-карты (специально купила, а то вдруг не подойдет). Макс действительно был удивлен. И как настоящий бизнесмен, имеющий опыт выхода из самых сложных ситуаций, среагировал мгновенно. Но явно не так, как хотелось бы Вите.

– А-а-а, братишка! Привет. Не ожидал тебя услышать. Что-то случилось? – Она не сразу поняла, что происходит. А когда поняла, рука с трубкой задрожала. Все, как в дурном анекдоте на тему супружеских измен: «Здравствуйте, Иван Семенович, совещание переносится на завтра». Только еще обиднее. Еще больнее. И главное – не выскажешь претензий, сама ведь позвонила. «Подвергла неоправданному риску», так сказать. Вита нажала отбой, она сама не заметила, как плачет.

На следующий день он вел себя, как обычно. Ни раскаяния (с чего бы?), ни объяснений (не маленькая же, сама должна все понимать).

Вита впервые не пыталась сдержать обиду. Это было рискованно, неумно, не по-взрослому. Но ей уже было все равно.

– Эй, ты чего? – Он наконец заметил, что с ней что-то неладно.

– Ничего, «братишка», со мной все просто чудесно.

– Ты обиделась? Вита… подожди, но не мог же я…

– А почему не мог? Ты ж мне регулярно вешаешь лапшу, что вы живете каждый своей жизнью! А на деле что? Ты должен перед ней оправдываться за каждый звонок? – Она говорила зло, с перекошенным лицом. Знала, что этого не нужно, но уже не могла остановиться. – Ты кого обманываешь, Макс, меня или себя?

– Что с тобой, Вита? – Он, казалось, был искренне удивлен.

– Мне надоело… – тогда она сказала это в первый раз. Так и сказала «мне надоело».

После этого словно прорвало плотину – такие разговоры случались каждую неделю. Поддерживать видимость самодостаточности уже не было смысла. Зачем? Всем все ясно. Не дети.

Вопреки ее опасениям он от нее не ушел. Даже пытался туманно говорить о будущем, давал какие-то путаные взаимоисключающие обещания. Устанавливал сроки. Озвучивал ей десятки причин, по которым не может уйти из семьи именно сейчас.

Теперь Вита мучилась даже больше, чем тогда, с Андрюшей. Желание стать женой достигло кульминации. Она знала, что надо быть гибче, что к цели нельзя идти напролом, что в этом случае ее, скорее всего, ждет полный крах, но не могла остановиться.

А потом вдруг случилось это. Катастрофа, в которой погиб Макс. Сначала Вита не поняла, что произошло, потом впала в оцепенение. Опять… Опять все ее титанические труды насмарку. И что теперь делать? Искать новый объект?

Компанию тут же возглавил первый зам Васильев, тоже бывший совладельцем. Утешало то, что хоть акции перешли к нему, а не к Альбине. Этой стерве теперь нелегко придется…

Впрочем, Вите пришлось еще тяжелее. У пузатого и важного Алексея Васильева, разумеется, тоже была своя помощница руководителя. Выполнявшая, кстати, те же функции, что и она при Максиме. К счастью, Виту хоть не уволили. Пожалели, перевели секретарем в отдел маркетинга и рекламы. На пять сотен зеленых. И это после того, как Макс выдавал ей штуки две, а то и три в месяц. Да еще и за квартиру платил.

Денег не хватало хронически. На душе было тошно, хоть волком вой.

Вита каждый день мужественно преодолевала расстояние до работы, потом ехала домой (ха, домой! На съемную халупу, с которой скоро придется съехать), ложилась носом в подушку и ревела, ревела.

Она и сама не знала отчего, но уж точно не от жалости к Максу. Было жалко себя, своей нелепой жизни и быстро уходящей молодости.

Альбину она ненавидела еще больше, чем раньше, более того, ненавидела ее дочь и уже не пыталась это от себя скрыть. Как будто это было вполне нормально – ненавидеть двенадцатилетнюю девочку.

Единственное, что помогло ей в то время выжить – ненависть. В воображении она рисовала себе картины страшной мести, представляла, как вдову и ее дочь выселяют из дому, заставляют продавать вещи и пускают по миру. Пускай соплюшка после своих конных и музыкальных школ пойдет в обычную районную, где сорок человек в классе, во вторую смену, а Альбина повкалывает на двух работах, обеспечивая ей счастливое будущее. Что, слабо? Избранная раса?

Вита не задавала себе вопрос, за что она их так ненавидит. Причина казалась ей ясна. Все женщины делятся на жен и любовниц. Первые ненавидят вторых, и наоборот. Пусть не врут, что каждая из этих категорий переменчива и подвижна. Это как касты в Индии. Родился воином – не быть тебе брахманом.