Реальные бандиты – в фильме «Бригада». Они воруют, убивают, не дай бог с ними столкнуться в темном переулке. А наши уголовнички – это немножко клоунада, немножко сказка. Они – дураки, в хорошем смысле этого слова. Их жалко, их любишь.

Есть еще один, невидимый, герой фильма – ДОБРОТА. Мы любим нашу троицу, мы им сочувствуем. Мы ни за что не позволили бы себе их убить или покалечить. Пусть живут как умеют.

Сейчас наше телевидение изобилует бандитами и следователями. От этих уголовников содрогаешься, а следователям не веришь.

Я с удовольствием смотрю старое кино, от которого веет нашей прошлой жизнью. В ней было много плохого и даже отвратительного, но была стабильность и отсутствовал цинизм, который захлестывает сегодняшнюю реальность. А когда смотришь «Джентльменов», невольно хочется сказать: как хорошо мы плохо жили.

Хочется добавить: день чудесный.

Я смотрю в окно. Береза низко наклонила макушку, образовала арку. Два года назад прошел ледяной дождь и прогнул тонкие деревья. Я помню застывшие ледяные капли, они сверкали как бриллианты. Опасность в том, что дерево может сломаться. Но нет. Корни держат крепко. Гнется, но не ломается.

За калиткой видны чьи-то ноги в тяжелых ботинках. Ноги постояли, потом отошли и снова приблизились.

Кто бы это мог быть? Наверное, таджики ищут работу, например чистить крышу от снега.

Фома замечает меня в окне и смотрит с мольбой. Я вижу, как он постарел, бедный, еле поднимается с земли. У него артроз коленных суставов. Старик есть старик.

Я выхожу на улицу и беру его с собой на прогулку. Фома радостно трюхает рядом со мной. Для него прогулка – счастье. Шквал запахов. Знакомство с новыми собаками, предпочтительно с сучками, и конечно же – служба. Он защищает меня от врагов. В этом его предназначение.

Из-под ворот углового дома – собачий нос и глаза молодой овчарки. Я давно вижу эту одинокую, печальную, острую мордочку. Она скучает. По целым дням сидит за воротами и смотрит на мир через узкую щель. Ее хозяева уехали за границу, и когда приедут – никому не известно, тем более собаке.

Фома подходит к овчарке (это сучка) и целует ее в лицо. Облизывает нос, щеки. Собачья девушка с благодарностью отвечает на приветствие. Все-таки общение, разнообразие, ласка. Пусть ласка идет от старика – это лучше, чем ничего.

Я останавливаюсь и пережидаю. Не тороплю Фому. Пусть молодая овчарка получит свой заряд жизни.

Мы идем дальше.

Фому догоняет соседский кобель Шарфик. Он накидывается на Фому со всей страстью молодости и отвращения. У собак, видимо как и у людей, – дискриминация возрастом. То, что старое, отжило, некрасиво и даже отвратительно – не вызывает уважения. Хочется отбросить, рвать.

Шарфик, ощерив зубы, нападает на Фому. И тут вдруг в Фоме оживают забытые инстинкты. В молодости он был отменный боец. Фома показывает свои клыки и противостоит наглому Шарфику весьма успешно. Лай, крик (имеется в виду – собачий крик), скандал. Они обзывают друг друга, наскакивают, рвут шерсть. Если перевести с собачьего языка на человеческий, то получится такой текст:

Шарфик. Ты – вонючее старье, и твоя хозяйка в сравнении с моим хозяином – куча сам знаешь чего…

Фома. Я тебе сейчас порву горло, и будешь орать на том свете…

Постепенно скандал затихает, и мы с Фомой двигаемся дальше. Фома ступает, как лев, мягко и вместе с тем уверенно выбрасывая лапы.

Вокруг – зимняя сказка. Березы зависимо гнутся, а елки стоят прямо и гордо.

Через полчаса мы с Фомой возвращаемся. У Фомы прекрасное настроение. Он победил врага и поцеловал девушку. Не каждому молодому это удается. Жизнь продолжается.

Перед моими воротами – молодой мужчина в тяжелых ботинках. Не таджик. Славянской внешности. Я смотрю на его обувь и понимаю – тот же самый.

Я спрашиваю:

– Что вы здесь делаете?

– Гуляю. А что?

– Да ничего. Стоите уже полчаса.

– Говорят, здесь Эльдар Рязанов живет…

– В начале улицы, – уточняю я.

– А это дом Токаревой?

– Ну да.

– А вы кто?

– Я? Потомок.

– А-а… Тогда это меняет дело.

– Какое дело?

– Ну вы как-то очень нахально разговариваете. А если потомок, то это меняет дело. До свидания.

– Счастливо оставаться.

Он пошел к началу улицы. Там живет не только Эльдар Рязанов, но и Владимир Войнович.

Я посмотрела парню вслед. Подумала: если он поверил, что я потомок, тогда сколько же лет Токаревой? Видимо, она ровесница Жорж Санд, жившей в начале XIX века. Для него сие неизвестно, но тем не менее он отправился на экскурсию по святым местам. Значит, молодежь тяготеет к культуре. Значит, не все пропало и все будет хорошо, как поет Верка Сердючка. «Все будет хорошо, я это знаю». Я ничего не знаю, но верю. Скоро Новый год. Нефть подорожает, рубль укрепится, люди воспрянут и будут счастливы каждый на свой манер.

К овчарке вернутся хозяева. У Фомы перестанут болеть колени. С неба перестанут идти ледяные дожди, а молодой человек повстречает Рязанова, и они поговорят по душам.