– Естественно, я принадлежу к англиканской церкви. Я протестант.

– Понятно.

– А вы?

– Наверное, тоже. – Она отхлебнула вина, надеясь, что он не обратит внимания на ее ошибку.

– Наверное?

– Моя семья не очень религиозна. Нас с отцом исповедовал свой священник, но отец, уезжая, отказался от его услуг.

Аврора радовалась, что выпуталась из затруднительного положения.

– Почему вы задали такой вопрос? – спросил Ричард.

– Меня кое-что ставит в тупик. Конечно, вам, городскому жителю, меня не понять, – она улыбнулась, – но мы, деревенские, обычно терпимо относимся к другим, особенно к людям другого вероисповедания. К своему большому удивлению, здесь, в Лондоне, особенно при дворе, я заметила ненависть к католикам. Там, откуда я родом, многие люди, которых я знала и любила и которыми восхищалась, принадлежали к этой религии и оставались добропорядочными гражданами, верными слугами королевы, а вовсе не дьяволами, которыми их здесь изображают. Почему католиков так не любят? Что они сделали – или не сделали – чтобы вызвать такое враждебное отношение к себе? – Правда, ей достаточно вспомнить о Мэралайн Чемблет, чтобы понять, что возбудить ненависть можно и не делая ничего плохого.

– Вы выбрали очень трудную тему для разговора, Аврора. – Он вздохнул. – Поистине очень трудную тему.

– Извините.

Он улыбнулся.

– Позвольте мне попытаться ответить. Если что-нибудь будет непонятно, скажите. – Он отхлебнул вина и начал: – Менее века назад вся Англия исповедовала католичество. Но отец королевы, Старый Гарри[5], пожелал развестись со своей первой женой и жениться на другой женщине. Католическая церковь отказалась признать развод, поэтому король порвал с ней и создал свою собственную англиканскую церковь. На римско-католическую церковь и папу обрушились страшные гонения: мужские и женские монастыри разгоняли, церкви сносили, а многое из того, что прежде принадлежало римско-католической церкви, пополнило королевскую казну. Разумеется, протестантам не удалось сохранить целостность своих рядов. От них начали отпочковываться секты, в частности пуритане[6], которые признают протестантизм в чистом виде, без малейшего намека на что-нибудь «папское». Некоторые пошли еще дальше и стали считать католиков источником всех бед. Не помогло даже то, – продолжал он, – что Мария, единокровная сестра королевы, является католичкой. Ведь в ее время многих протестантов подвергали жестоким наказаниям. Когда наша королева взошла на трон, все очень радовались, потому что она является главой нашей церкви и обязана соблюдать строгость в отношении католиков. Она никогда не отличалась фанатизмом в вере и проявляла терпимость, однако в парламенте образовалось засилье пуритан, и ее советники заставили королеву занять твердую позицию, чтобы заслужить доверие своих подданных, поэтому Елизавета была вынуждена принять жесткие меры. Католикам запретили проводить свои службы, предметы поклонения выбрасывались из церквей, алтари уничтожались и целые семьи католиков – благородных и простолюдинов – подвергались гонениям, а их земли конфисковывались.

Аврора вспомнила то, что рассказывал о своей семье Джон Максуэлл, а также то, что земли Блэклоу тоже конфисковала корона.

– Одно время, – продолжал свой рассказ Ричард, – опасались вторжения иностранных вооруженных сил – в данном случае римских, французских и испанских католиков (у Филиппа II жена была испанка Мария Тюдор), которые традиционно являлись врагами Англии, а особенно кузины королевы, католички Марии, которая являлась и королевой Шотландии. Она стала следующей претенденткой на трон, а первый муж ее был французским принцем.

– Как сложно, – призналась Аврора. Ричард кивнул.

– Опасения королевы сильно подогревались несколькими покушениями на ее жизнь в недалеком прошлом.

Аврора охнула.

– Но кто может пожелать убить королеву?

– Оказывается, таких людей не так мало, например, фанатичные пуритане, считающие, что она слишком снисходительна к католикам, или фанатичные англиканцы, считающие, что она слишком многое прощает пуританам и католикам, или фанатичные католики, которые затаили на нее злобу. Мы изо дня в день живем в большом страхе, а когда она путешествует, ее сопровождает множество телохранителей.

«Фанатичные католики... Может быть, Джайлз Блэклоу относится к ним? – размышляла Аврора. – Разумеется, он затаил злобу на Елизавету. Но он никогда не пошел бы на такое страшное преступление».

– Но если королева отличается терпимостью, она не может не понимать, что причинила боль множеству людей? – воскликнула Аврора.

– Уверен, что она понимает, однако, как говорится, лес рубят – щепки летят.

– Мог бы какой-нибудь католик, например, являющийся добропорядочным гражданином, на основании того, что с ним обошлись ужасно несправедливо, убедить королеву, что в данном конкретном случае по отношению к нему проявлена несправедливость?

Ричард рассмеялся.

– Скажите, кто из нас двоих более наивен, Аврора? – Он покачал головой. – Извините, но так дела не делаются. Я, конечно, знаю, что среди католиков есть немало лояльных верноподданных, как и среди пуритан и англиканцев. Тем не менее...

– Тем не менее это хорошая мысль.

– Да. И могу добавить, за долгие годы многократно опробованная, хотя и абсолютно безуспешно. – Ричард оглянулся вокруг, не подслушивает ли кто-нибудь их разговор. – Боюсь, что королева видит и слышит только то, что ей самой желательно.

Аврора отхлебнула глоточек вина и вдруг уловила уголком глаза Мэралайн. Похолодев от страха, Аврора попыталась сообразить, много ли она успела подслушать и что из услышанного ей удастся использовать в своих интересах.

– Ну, каковы ее успехи при дворе? – спросил Блэклоу. Он сел, вытянув перед собой длинные ноги, и провел рукой по усталому лицу. Ему пришлось всю ночь провести в седле, чтобы затемно добраться до Ричмонда. Через несколько часов он вернется в Лондон и укроется до наступления темноты, потому что всю его работу приходилось прекращать, едва первые лучи солнца заиграют на шпилях лондонских церквей.

Тайно приехав сюда, он сразу же прошел в комнату Констанции. Ответив на ее обычные вопросы о его делах, он перевел разговор на недавний дебют при дворе его подопечной. Констанция, протянув ему бокал вина, отхлебнула глоток из своего бокала, обдумывая ответ.

– У нее все хорошо, Джайлз.

– Я очень благодарен тебе, – сухо произнес он.