Я еще отхлебнул вина и снова ничего не сказал.

– Так вот, Владик, чтобы эти серьезные люди тебя простили, придется очень постараться.

Ага, значит, пугает. Интересно, чем меня можно напугать, если я сижу на Острове и никуда не собираюсь? Заодно и послушаем. Телефон в нагрудном кармане старательно записывает наш разговор. Дойдет этот придурок до конкретных угроз или общими словами ограничится? Законы-то тут местные, никакие заленточные связи не спасут. Один мой звонок, и отправится недалекий шантажист дороги строить лет на несколько.

А вообще прикольно наблюдать, как этот лощеный круглолицый персонаж пытается выглядеть страшным. Топырит подбородок, смотрит исподлобья. Детективов низкопробных он насмотрелся, что ли?

– Раз ты такой крутой хакер, для начала…

– Если твои серьезные люди – такие же клоуны, как ты, то единственное, что мне угрожает – умереть от смеха.

Мой собеседник затыкается на середине фразы и смотрит недоуменно. Похоже, для него ситуация, когда его кто-то прерывает – непривычна. Еще через какое-то время до него доходит смысл сказанного, он краснеет, надувается. И начинает орать неожиданно тонким голосом:

– Ты что думаешь, здесь спрятался и все? Не забудь, у тебя еще родители там остались…

А вот тут у меня просто сорвало крышу. Все-таки должно быть на свете что-то неприкосновенное – дети, старики. И когда эта лощеная мразь вспомнила моих родных…

Я в этот момент наливал себе вино, поэтому бросил ему в рожу бутылку. Без замаха, одним кистевым движением. Он дернулся назад, складной стул предсказуемо сложился, и мой визитер оказался на полу. А потом и до стола руки дошли.

Этот стол я с трудом двигаю. Когда спокоен. Он добрых два метра в длину, метр в ширину и сделан из какого-то неподъемного дерева, массивный и крепкий. Но в тот момент сил хватило. Я рывком поднял свой край стола и перевернул его на незваного визитера, сначала торцом по ногам, а потом и всей плоскостью по телу. Раздался грохот и хруст, почему-то подумалось, что гостевой стул придется покупать новый.

А вот о гуманизме не думалось совершенно. Посетитель моложе меня и физически крепче, пистолета под рукой нет. Если бы дошло до мордобоя, еще неизвестно, чем могло закончиться. А мне этот хрен лощеный нужен живым и сговорчивым, надо поспрашивать его про упомянутых в разговоре серьезных людей и мчаться спасать родителей.

Машинально осмотрел стол, порадовался, что он цел. Из-под столешницы торчит голова незваного гостя. Подошел, потрогал. Вроде дышит и сердце бьется, но без сознания. Вот и славно, кстати, а то я не некромант, чтобы мертвых допрашивать. Согнул средний палец фалангой вперед, от души нажал лежащему под носом. Рекомендую, хороший способ, когда нужно кого-то в чувство привести, гораздо лучше, чем по щекам хлопать. И да, сработало, пациент застонал и задергался. Нажал еще раз, дождался вскрика и открытых глаз, и сказал, повторяя интонацию одного знакомого полицейского:

– Ну что, очухался, дружок? Рассказывай.

– Больно…

– Это еще не больно, больно будет сейчас.

Я снова нажал, наконец-то увидел осмысленный, хоть и полный боли взгляд, и повторил:

– Рассказывай. Кто ты такой, каким боком ты к этому делу и кто тебя послал?

– Да иди ты…

Молча разгибаюсь, встаю на стол одной ногой, другой, радостно марширую. Снизу хрип:

– АААААА, гад, что ты творишь!!!!

– Иду. Как ты и сказал. Еще раз, медленно – кто тебя послал? И каким боком ты сам к этому делу?

– Я ща сдохну, и ты ничего не узнаешь!

Логично, в общем-то, и не поспоришь. Слезаю со стола. Под ногой хрустят осколки моего любимого бокала. Поднимаю с пола стеклянную ножку с острым краем, нагибаюсь к придавленному, демонстрирую новый инструмент:

– Говорить ты сможешь и без глаз…

И втыкаю стекляшку ему в бровь.

На человеческом лице множество кровеносных сосудов, они неглубоко под кожей и охотно кровят. Жизни такое кровотечение не угрожает, но очень больно и льется красиво. Так и теперь, полторы капли крови из пореза на брови мгновенно залили глаз. Совершенно целый, между прочим. Пациент взвизгнул, дернулся как от удара и чуть не вылез из-под стола, пришлось снова сесть сверху.

– У тебя остался еще один глаз. Мне продолжать или будешь рассказывать?

– Да, да, все расскажу, только не режь!

Вот идиот, рассказал бы сразу – был бы целее. И заикаться бы не начал.

– Кто тебя послал, кто ты сам и почему послали тебя?

Придавленный затараторил с такой скоростью, что я едва успевал понимать и задавать наводящие вопросы. Сам он – сотрудник по особым поручениям одного из российских «нефтяных королей». «Король» на орденские льготные кредиты строит в Новой Одессе нефтеперегонный завод. Кредитов набрали на порядок больше, чем реально нужно для стройки, и лишнее пустили в оборот. Хороший доход, жалко терять. А тут мы с проверкой, как им всем показалось. Когда не удалось нас прихватить по горячим следам, провели тщательное расследование, определили настоящие имена и места жительства. Из нас троих (про Димку они так и не узнали) выбрали меня как наименее стойкого. Хотели запугать и склонить к сотрудничеству. А для богатых людей поездки в Новый мир доступны без особенных проблем. Вот и отправили сюда моего нынешнего посетителя с железной, как им казалось, аргументацией.

– Почему прислали тебя, а не кого-то из профи?

– Мне сказали, что риска никакого и ты сразу согласишься. Да и раньше ездил, с шефом.

– А если не соглашусь, то тебя и не жалко, так? Что они сделали с моими родителями? Похитили? Ну, говори!

Острый осколок в моей руке оказался у второго глаза визитера. Он снова дернулся и завизжал:

– Не знаю, правда не знаю!

Я чуть отодвинул стекляшку.

– Сколько вас?

– Я один. Дорого очень сюда ездить.

– Когда возвращаешься назад?

– Как обычно, через три дня.

– Связь какая?

– Нет никакой связи, вернуться и доложить.

– Как попал сюда, на Остров Ордена?

– Приехал на Нью-Хэвен. Там меня встретил Мартин, привез сюда на «шаттле». Это регулярный рейс между островами…

– Знаю. Кто такой Мартин?

– Мартин Блюм. Он здесь, в Ордене, работает.

– Где он сейчас?

– Не знаю. Я один приехал, на такси.

– Так, полежи пока, я быстро.

Начинаю вставать, поскальзываюсь и падаю. Тут же звенит стекло, сверху сыплются осколки и щепки. Переворачиваюсь на четвереньки и бегу к входу в дом, не обращая внимания на боль в ладонях и коленях. Сзади как будто кто-то быстро-быстро рубит бревно, глухие тупые удары один за одним. И еще стекла осыпаются.