Работами последних лет на Средней Волге и в Прикамье удалось установить, что в VI–VII вв. в Волго-Камье располагались следующие этно-культурные объединения[367]. Непосредственно район расселения болгарских племен, т. е. Средняя Волга в узком смысле этого слова, в IV–VII вв. был занят племенами именьковской культуры[368], территория расселения которых, достаточно четко определенная в последнее время, ограничивалась на западе средним течением р. Свияги, на юге — Ундорскими горами севернее Ульяновска и р. Уткой по левому берегу Волги, на севере — правобережьем р. Камы до устья р. Вятки, на востоке — р. Шешмой и правым берегом р. Черемшана примерно до устья р. М. Черемшан. Близкие к именьковским по культуре, а вероятно и по этносу, археологические памятники встречаются небольшими группами на средней Суре (городища типа Ош-Панда и Ашна-Панда) и на р. Белой (романовская группа поселений).

Памятники доболгарского периода по р. Волге южнее именьковской территории пока не выявлены. Некоторые исследователи полагают, что здесь, в пределах Куйбышевского и Саратовского течений р. Волги, обитали позднегородецкие племена[369], культура которых в I тысячелетии н. э. является весьма неопределенной.

Западнее, в верховьях рек Суры, Мокши и Цны, известны группы могильников (Армиевский, Ражкинский, Селиксинский и др.[370]), многими исследователями определяемые как древнейшие мордовские памятники.

Как показали исследования Марийской[371] и Чувашской[372] археологических экспедиций последних лет, побережье Волги к северо-западу от именьковской территории было занято уже к VI–VII вв. древнемарийскими племенами, наиболее выразительными памятниками которых на Волге являются Ахмыловский могильник[373], на р. Ветлуге — могильники «Черемисское кладбище»[374] и «Чертово городище»[375], на р. Вятке и его притоках — Ижевское городище[376] и Лопь-яльский могильник.

На востоке от именьковских племен в Прикамье к VI–VII вв. наблюдается концентрация различных племен: на р. Каме между Белой и Вяткой племен, оставивших памятники, среди которых выделяется группа памятников котловско-тураевского типа[377] с неясной этнической принадлежностью; на р. Чепце формируются древнеудмуртские племена, оставившие такие могильники, как Поломский[378] и Мыдлань-Шай[379]; Верхняя Кама прочно занята в это время племенами позднеломоватовского типа, которых многие исследователи принимают за предков коми-пермяков[380]. Этническая карта Прикамья в I тысячелетии н. э. в значительной степени усложняется в результате включения различных пришлых угорских и тюрко-язычных племен[381], чем объясняется определенное своеобразие в развитии местных племен. Многие из этих племен — древнемордовские, древнемарийские, древнеудмуртские, пермские и другие — продолжают существовать и в болгарский период истории Среднего Поволжья и Прикамья, поэтому при дальнейшем изложении мы постараемся рассмотреть их взаимоотношения с болгарскими племенами на протяжении двух периодов — доболгарского (VI–VII вв.) и раннеболгарского (VII–IX вв.).

Вопрос о взаимоотношении пришлых болгарских племен и местного именьковского населения является одним из основных, так как многие исследователи полагают, что именьковские племена явились той основной этнической массой местного населения, на которую наслоились болгары, к X–XI вв. завершившие процесс их ассимиляции[382].

Этническая и культурная принадлежность памятников именьковского типа исследователями трактуется различно. А.П. Смирнов поселения именьковского типа увязывает с памятниками позднегородецкого круга[383], а Рождественский могильник именьковской культуры сближает с памятниками типа волынцевских погребений Полтавщины и поэтому считает этот могильник древнеславянским[384]. С точкой зрения о городецкой принадлежности именьковских памятников согласны и некоторые другие археологи, как А.М. Ефимова[385], Б.Б. Жиромский[386].

Н.Ф. Калининым было высказано мнение о буртасской принадлежности памятников именьковского типа[387], не нашедшее поддержки у археологов и историков. Он также полагал, что племена этой группы явились одним из основных компонентов этноса Волжской Болгарии домонгольского периода[388].

В.Ф. Генинг, первоначально следуя за другими исследователями, считал, что именьковцы были финно-уграми и «составили основную массу населения Волжской Булгарии»[389]. Но в своих новейших работах он отмечал, что «вопрос о взаимоотношении имекьковской и булгарской культур остается пока совершенно не изученным»[390]. Основываясь на изучении ряда новых памятников, он полагает, что правомерно «считать население Южного Прикамья, для которого характерна плоскодонная керамика (имеется в виду и именьковская. — А.Х.), древнетюркским»[391].

В последние годы интересное предположение об этнической принадлежности именьковских племен высказал П.Д. Степанов, связывающий памятники именьковского типа с древними угро-мадьярами, покинувшими Поволжье в VII в. н. э.[392]

Ограничиваясь высказанными предположениями об этнической принадлежности носителей именьковской культуры, разберем лишь вопрос о взаимоотношении их с болгарскими племенами, опираясь прежде всего на материалы Больше-Тарханского могильника. Как показали работы археологических экспедиций Казанского филиала АН СССР в 1949, 1950 и 1957 гг., район расположения Больше-Тарханского могильника являлся одним из наиболее насыщенных для именьковской территории. Здесь известно самое крупное именьковское городище — Больше-Тарханское и до десятка неукрепленных поселений. Естественно предположить, придерживаясь точки зрения вышеуказанных исследователей, что болгарские племена, оставившие Больше-Тарханский могильник, неминуемо должны были вступить в теснейший контакт с местным населением и этот контакт должен был бы отразиться в материале интересующего нас могильника, функционировавшего на этой территории более 200 лет.

Изученный у с. Рождествено могильник именьковской культуры показал, что для именьковцев чрезвычайно специфичным был обряд трупосожжения[393], совершенно не зафиксированный в Больше-Тарханском могильнике. Именьковская керамика представлена только лепными горшковидными сосудами особой формы (рис. 25, 2), почти без орнамента, за исключением очень редких насечек по краю горла или поясков из ямочных вдавлений по горлу[394], а также глиняными пряслицами выдержанной биконической формы[395]. Среди лепной керамики Больше-Тарханского могильника нет ни одного сосуда (см. выше), который можно было бы назвать именьковским, за исключением сосудов, имеющих по краю горла насечку или зубчатые защипы (табл. VII, 6, 16). Однако эти сосуды среди именьковской керамики весьма немногочисленны. Так, из 128 сосудов Рождественского могильника лишь два имеют насечку по краю горла[396], из 98 сосудов Балымерского селища — тоже два. Эта керамика не является типично именьковской и на эту территорию, вероятно, попала от древнемарийских и мордовских племен, у которых она известна еще в памятниках IV–VII вв. Нет основания считать, что эта керамика проникла в Больше-Тарханский могильник из именьковской среды, так как для последней она совершенно не характерна. Пряслица Больше-Тарханского могильника также резко отличаются от именьковских (см. табл. XI, 1–4).

Рис. 25. Верхние части лепных сосудов.

1, 3 — из Больше-Тарханского могильника; 2 — из Рождественского могильника.

Исходя из вышесказанного, следует полагать, что пришлые болгарские племена, оказавшись на именьковской территории, не вступили с местным населением в какой-либо контакт.