Гинне мгновенно понял намёк и загадочно усмехнулся.

– Думаю, вскоре такое может произойти… – говоря так, шут слегка наклонил голову и, прикрыв глаза, нарочно дёрнул ногой, отчего висевшие там колокольчики громко звякнули…

* * *

Жидовское местечко спряталось между двух холмов, примостившись на берегу небольшой, похожей скорее на ручей, речечки. Был тут, конечно, по примеру других поселений и пруд, устроенный с помощью явно на скорую руку слепленной дерево-земляной плотины, через которую между косо вбитых столбов переливалась вода.

Впрочем, герр Мозель, погружённый в собственные думы, особо по сторонам не глазел. К тому же и мысли были приятные: и вынужденное путешествие счастливо заканчивалось, и разбойники больше не угрожали, поскольку отряд комтура Отто фон Кирхгейма, вместе с которым всё время ехал и Мозель, обещал полную безопасность. Так что оставалось лишь добраться до Кёнигсберга, чтоб уже там, дождавшись попутного ганзейского когга, спокойно возвратиться в Любек.

Однако весьма интересным было и ещё кое-что. Главное, пребывая в Луческе, герр Мозель не только узнал всё, что нужно, а вдобавок ещё и чётко уяснил, что любимый шут князя Витовта, Гинне, – шпион Ордена. Такая новость обещала немалую выгоду, и Мозель с удовольствием представлял себе, как обрадуется, прознав об этом, сам доверенный советник императора уважаемый гер Блюменрит.

В то же время Отто фон Кирхгейм, который ехал рядом с Мозелем, в свою очередь был занят мыслью, где остановиться на ночёвку, и, едва присмотревшись к пруду, радостно окликнул купца:

– Смотри, какое удобное место! – и комтур, показав на высокий, сухой берег водоёма, вздел руку вверх, взмахнув ею в воздухе.

По этому сигналу отряд послушно свернул с битого шляха и начал вытягиваться цепочкой. Сам Мозель, ехавший впереди, только теперь заметил, что самая середина гребли[114]сделана не из земли, а представляет собой густой, сплетённый из ветвей заплот[115], который медленно пропускает воду, а её излишек переливается через край.

Пока Мозель рассматривал хитрую греблю, оруженосцы сняли с комтура шлем, панцирь, а когда взялись за поножи, к рыцарю, выйдя из-за ближайшей халупы, осторожно приблизился какой-то человек. Мозель и Отто фон Кирхгейм удивлённо посмотрели на нахала, а тот, заметив, что на него обратили внимание, не снимая с головы кипы[116]и кланяясь так низко, что его длинная чёрная борода касалась коленей, с самыми льстивыми интонациями заговорил:

– Ясновельможные паны рыцари! Осмелюсь пригласить вас в мою корчму отведать жареных грибочков в сметане, рыбы-фиш и разных узваров из ягод и мёда…

– К какой такой корчме? – удивился комтур. – Откуда она тут взялась?

Услыхав это, корчмарь немного выпрямился, хотя и остался в полупоклоне, и, показывая на низкое строение, стоявшее ближе всего к шляху, с едва заметной похвальбой добавил:

– Я извиняюсь, но сюда часто заезжают важные люди, даже и сейчас там у меня сидит один вельмишановный человек. Между прочим, это именно он послал меня пригласить вас…

– Вон как… – Мозель и Отто фон Кирхгейм переглянулись и внимательнее посмотрели на неприметную халупу.

Корчма и впрямь выглядела неказисто. Грязноватая, низкая, слишком маленькая, с потемневшей от времени соломенной крышей, на которой густо разросся рыжеватый мох и торчали сухие стебли, она никак не могла создать приятное впечатление. Однако из волоковых окон тянулись сероватые полоски дыма, и, даже сюда, на берег ручья, ветерок приносил восхитительный запах чего-то жареного.

Именно этот соблазнительный запах заставил рыцаря Отто фон Кирхгейма, а вместе с ним и купца Мозеля принять неожиданное приглашение – оба основательно проголодались за день пути и потому без колебаний и лишних расспросов пошли за бородачом, который, беспрерывно кланяясь, трусцой бежал впереди, показывая хорошо натоптанную тропинку.

Корчма просто поражала своей убогостью. На ничем не защищённом очаге горел огонь, дым ел глаза, и серая пелена, висевшая в воздухе, неспешно поднималась к волоковым оконцам. Тут же крутились полураздетые жиденята, а один из них, самый маленький и вообще почти голый, ёрзал пузом, лазая по земляному полу.

Две еврейки неопределённого возраста, одетые в какие-то лохмотья, копошились у очага, всё время там что-то то снимая, то ставя, то передвигая. Однако именно оттуда шёл такой непревзойдённый запах, что Мозель забыл своё первое желание – уйти прочь и, скривившись, начал осматриваться. От этого, не особо приятного, занятия Мозеля оторвал голос, долетевший из самого тёмного угла корчмы:

– Уважаемый брат рыцарь, прошу к столу!

Мозель оглянулся и увидал, что Отто фон Кирхгейм поспешил на зов. Купцу не оставалось ничего другого, как пойти следом, и, уже слегка пообыкнув к полутьме, он разглядел пожилого лысоватого человека в одежде пилигрима, который сидел за столом. Капюшон его рясы был откинут, и на загорелой лысине играли отблески очага.

Тем временем Отто фон Кирхгейм поспешно плюхнулся на лавку, стоявшую у стола пилигрима, и рассмеялся.

– Какая неожиданная встреча с благочестивым братом… Какая встреча!

– Случается… – с усмешкой отозвался пилигрим и глазами показал на усаживающегося рядом с комтуром Мозеля. – А это кто?

– Это мой добрый приятель, герр Мозель. Купец из Любека, – пояснил комтур.

Пилигрим весьма заинтересованно посмотрел на Мозеля и, подвигая ему свою кружку, больше напоминавшую маленький жбан, предложил:

– Выпейте, герр Мозель, это не узвар, а просто нектар леса. Надеюсь, вскоре нас хорошо накормят. Кажется, рыбу-фиш по-еврейски здесь готовят непревзойдённо…

Мозель, намаявшись за дорогу, охотно хлебнул напиток и едва только собрался послушать разговор комтура с монахом, как неожиданно почувствовал, что голова у него понемногу начинает идти кругом. Похоже, варево оказалось весьма коварным… А пока Мозель безуспешно пытался привести мысли в порядок, пилигрим, который почему-то внимательно наблюдал за всем, обратился не к своему, судя по их радостной встрече, давнему знакомцу комтуру, а непосредственно к купцу:

– Признаться, меня несколько удивляет, герр Мозель, что ганзейский купец путешествует не морем, как всегда, а сушей…

– Это случайность, – чувствуя необыкновенную лёгкость, бесшабашно махнул рукой Мозель. – Меня ограбили, товар пропал, вот и…

– Ну не скажите, – вмешался комтур, взяв оказавшуюся на столе ещё одну кружку и наливая из стоявшего тут же кувшина вина себе. – И мне помог, и от самого Луческа с нами идёт, и вот что мне подарил…

Хвастаясь камнем, комтур показал перстень, и пилигрим мгновенно среагировал на подсказку.