окружают. Близнецы встают по краям сбившегося в кольцо отряда, отгоняя собак пламенем, которое, судя по интенсивности, вот-вот закончится, а поменять баллоны не представляется возможным.

Большая теплая ладонь накрывает руку, и поднимаю взгляд на Кайса. В глазах читаю глубокую, абсолютную благодарность вперемешку с отчаянным желанием спрятать от кошмара, защитить. Крепко сжимаю пальцы и ободряюще киваю.

До лепрозория метров тридцать, но их ни за что не преодолеть. Стоит дернуться, как спровоцируем нападение. По выступающим жилкам на висках Джейса понимаю, что думает о том же, и судорожно пытается найти выход. Что угодно, чтобы спасти жизни, но в сложившихся условиях это невозможно. В воспаленном сознании проносится мысль: хорошо, что мы нашли друг друга, а не погибли в одиночестве.

Знакомый голос, уже набивший оскомину, задает любимый вопрос, прерывая потоки несвязанных мрачных мыслей.

— Давай поиграем?

Химеры вдруг напрягаются, замирают на месте и принюхиваются. Уши двигаются, что-то уловив в темноте, а головы одновременно поворачиваются в сторону лепрозория.

— Мне это не нравится, — шепотом замечает Фобос. — Что они делают?

С громким хлопаньем крыльев и посвистыванием пересмешники срываются с веток и кружат над плоской крышей. Присцилла направляет фонарь на птиц, и по инерции поднимаем головы, наблюдая за беспокойным парением.

— Невероятно. — Зрачки Зои двигаются так быстро, будто у нее нистагм. — Джо, ты видишь? Просто невероятно!

Но тут луч опускается и освещает вход в лепрозорий. Перевожу взгляд вслед за светом и присматриваюсь. Химеры по-прежнему стоят, не шевелясь, уставившись в одну точку.

— Вот дьявол! — Деймос подается назад, прижимаясь спиной к груди Криса.

Из дверей выползает длинное человекоподобное существо с розовой кожей и длинными конечностями. Словно жевательная резинка, то растягивается, то сжимается, мотая безглазой головой. Там, где природой предусмотрено лицо, у существа имеется только два маленьких отверстия, имитирующих нос, и белесый огромный рот. Ошалело соображаю, что вопрос прозвучал не от птиц, а задала его жуткая тварь, умело подражающая голосам.

— Перевертыш, — определение камнем срывается с губ.

Существо крадется на четвереньках в нашу сторону, иногда замирая, чтобы шумно втянуть воздух: идет на запах. Химеры нервно топчутся на месте. Скудная шерсть дыбом встает на загривке, спины выгибаются колесом, а сами утробно, угрожающе рычат. Перевертыш останавливается и сжимается в клубок, подобрав под себя длинные конечности. Стою, затаив дыхание, и боюсь издать звук или пошевелиться. Чувствую, как кто-то сзади прикрывает спину.

— Давай поиграем? — скалится чудовище и наклоняет голову, точно приветствует.

Даже на расстоянии легко могу разглядеть острые зубы, расположенные в несколько рядов, как у акулы.

Одна из химер, наверное, альфа, срывается на лай и переходит в наступление. По ошибке приняв существо за отбившегося от группы человека, зверь, вместе с несколькими сородичами, кидается в атаку. В ту же секунду перевертыш выбрасывает длинные конечности и обвивает вокруг глоток собак, сдавливая до хруста позвонков. Животные скулят от боли и дрыгают лапами, издавая булькающие звуки. Вижу, как из пастей брызжет кровь, покрывая розовую кожу багряными разводами. Затем химеры, одна за другой, оказываются проглоченными зубастой тварью.

Закрываю рот ладонью, чтобы не завопить от страха. Оставшиеся животные, наблюдая за жестокой расправой над членами стаи, делают выводы о месте перевертыша в цепи питания и понимают, что он хищник на порядок выше. Однако числом псы по-прежнему превосходят безглазое существо. Будто читая мысли, Зои шепчет:

— Они выясняют положение. Узнают порядок очереди, в котором предстоит питаться.

— Нами? — Марго всхлипывает и трясется, отрицая действительность.

— Это шанс, — Зои хватает Джейса за локоть и яростно шепчет, — химеры нападут, и у нас будет фора, когда обе стороны окажутся слишком заняты, чтобы охранять добычу! Можем успеть!

Джейс медленно кивает, не сводя глаз с Зои. Женщина качает головой в ответ и выпускает руку брата.

А звери действительно теряют интерес к отряду. С нескрываемым любопытством и страхом смотрю, как стекаются к более крупной особи, сжимаясь в плотную зубастую массу. Собаки сложно, необычно ревут: свирепо и опасно, призывая испугаться незваного хищника, сорвавшего охоту. Перевертыш обнажает зубы и втягивает воздух, испуская неприятные, но не менее пугающие звуки.

Доля секунды, и бойня начинается.

— Бежим!

Кайс хватает за руку, и мы со всех ног бросаемся в спасительные двери лепрозория. Все происходит за несколько мгновений. Оглядываюсь через плечо и вижу, как стая набрасывается на перевертыша. Тварь молниеносно отбивается, удушая одну химеру за другой и переламывая хребты. Замечаю, как добравшиеся до розовой плоти псы вырывают куски, покрытые слизью и кровью. Потом хромающий рядом Энди падает и ползет к лепрозорию, протягивая руку и умоляя о помощи. К нему бросается Зои, а Присцилла пытается остановить, но не успевает. Добравшись до товарища, женщина понимает, что часть химер перебита, а другая скрывается с визгом в лесу, спасаясь бегством, и на лице расползается гримаса ужаса от осознания, что безликое розовое существо направляется к ней, вытянув длинные цепкие конечности. Кричу, когда перевертыш хватает Энди за ноги и, подняв над собой, разрывает тело мужчины пополам, обливаясь кровью.

И в последний момент, прежде чем Джейс и Кайс затягивают в лепрозорий и запирают дверь, успеваю увидеть, как Зои предпринимает отчаянную попытку сбежать, но кроваво-розовая рука настигает, обвивает за горло и поднимает над землей. Зои хватается за конечность, верещит, царапается и кусается, пытаясь разжать смертельные тиски, но уже слишком поздно.

Вижу, как перевертыш раскрывает пасть, растягивая туловище, и проглатывает кричащую и размахивающую ногами женщину целиком.

Дверь в лепрозорий закрывается.

Глава 13. Час волка

Говорят, есть час перед рассветом, когда человек остается один на один с неискупленным грехом, а муки совести терзают душу, внушая спутанному сознанию мысли о расправе над собой. Время между четырьмя и пятью утра, когда приступ депрессии проявляется особенно сильно, называют «часом волка». В этот роковой промежуток совершаются самоубийства.

Сижу на полу, опираясь на стену и подобрав ноги. Дрожащий луч фонарика Циллы освещает пустынный коридор лепрозория с высокими грязно-белыми потолками и мраморными бордовыми плитами, испещренными кое-где трещинками-паутинками. В конце прохода одиноко поскрипывает кресло-каталка от порывов сквозняка, гуляющего по этажу. Апатично перевожу взгляд с прогнивших халатов, разбросанных у дубовой стойки регистрации, на разбитую люстру. Рассматриваю осколки стекла и штукатурки, разлетевшиеся по полу выцветшие пластиковые папки и останавливаюсь на перевернутом ржавом штативе для вливаний.

Когда заперлись в лепрозории, хищная тварь ломилась внутрь с неистовой силой, но двери из титана с прочным механическим засовом способны выдержать и не такое. Устав долбиться в неподдающийся металл, перевертыш предпринял хитроумную попытку выманить человеческим голосом, но мы знали, что никто не