и события не располагают к беседе, когда мы вылезаем на автовокзале. Спустя полчаса молчания, когда каждый думал о своем, взглядом скользя по прилегающим к автобусному вокзалу соснам, мы погружаемся в автобус, который может подвезти до «Медвежьего».

Молчание. Дорога. Лес. Гудение мотора. Попса из магнитолы.

Совсем недавно я также ехал к Александру. Совсем недавно я был нормальным человеком. Совсем недавно я жил собственной жизнью.

– Уважаемый, можно тут остановить? – раздается голос Александра.

Мы вылезаем на грунтовку, ведущую к «Медвежьему». На этом самом месте ребята на джипе «подцепили» Марину… Перед внутренним взором проходит картина с мухой на выкатившемся глазу. Черно-зеленая огромная муха на куске человеческой плоти, похожем на мармеладный шарик.

Они всего лишь пища…

Я тут же перевожу мысли на рыбалку, на покачивающийся на водной глади поплавок, на утренний туман над рекой.

– Вон и дракон показался, – нарушает молчание Александр.

– Его Иваныч сделал, золотой мужик! Может и меня научит такие вещи делать, тогда точно без куска хлеба не останусь.

– И нам он помог не мало, уж не знаю как и просить-то его о помощи. Совсем ведь немного времени прошло, после того, как… – не договаривает тетя Маша.

Договаривать нет нужды, и так понимаем – о чем она хотела сказать.

Небольшие лужицы чавкают под ногами, крупные приходится обходить. Мокрые травы спускают стебли на дорогу и цепляются за штанины. Я поскальзываюсь, но Александр подставляет руку и предотвращает падение в грязь.

За забором мы наблюдаем сидящего Вячеслава, его коротко стриженую голову видно в прорехи досок. Он пародирует роденовского «Мыслителя», то есть подложил под подбородок кулак и мрачно смотрит на дверь сарая. В правом окне дома ощетинилось острыми зубами разбитое стекло, сквозь отверстие доносятся звуки работающего телевизора и хныкающие звуки. Я замечаю дорожку из еловых лап. Она берет начало у калитки Григорьевны и уходит к концу деревни.

– Слав, привет! – говорит Александр.

– Вот только вас здесь и не хватало, – бурчит в ответ Вячеслав. – Валите своей дорогой, не до вас сейчас.

– Что случилось? Мы вообще-то к Иванычу, чтобы он помог с перелетом…

– Не поможет он с перелетом. Вам никто уже не поможет, охотники, – Вячеслав тяжело поднимается и идет к калитке.

– Что случилось? – тётя Маша повторяет вопрос Александра.

 Хныкающие звуки в доме стихают.

– Сейчас узнаете, и веревочка вас не спасет! – сплевывает Вячеслав.

Раздаются тяжелые шаги и грохот громоздкого тела, влетевшего в стену. Из-под крыши сыпется мелкая коричневая труха, шаги приближаются. Пульс учащается, как при драке, когда адреналин начинает проникать в кровь.

– А-а-а, охотники! – дверь распахивается, и на пороге возникает Михаил Иванович. – Вот вы-то мне и нужны.

В огромной руке он сжимает топор, больше похожий на секиру палача. Мутными глазами он проводит по нашей троице, словно масляной бумагой мазнул. Трехдневная щетина покрывает обычно выбритые щеки, на губе блестит рыбья чешуйка.

– Иваныч, мы вместе с тобой скорбим о Федоре и Марине, но жизнь продолжается дальше и, как она продолжится, немало зависит от тебя. Так что возьми себя в руки! – твердо говорит тетя Маша.

Иваныч рыгает в ответ на её слова и отшатывается от косяка. Придерживаясь за дверь, он спускается с крыльца, за спиной слышится шевеление кроликов.

– Он ни в чём не был виноват. За что же его так? – язык заметно заплетается.

– Ты о Фёдоре? – вперед выступает тетя Маша.

Взглядом она приказывает нам молчать. Дождик усиливается, словно кто-то наверху поворачивает вентиль душа.

– Нет, я о Се-ереге. Его вместе с се-семьей нашли разорванными на куски. Кто такое мог сделать, если не охотники?

– Могли старые перевертни. Ты же знаешь, что охотники не кровожадны. Видел, как я и Сашка справлялись с перевертнями. В крайнем случае, были бы иглы…

Охотница не успевает договорить. Иваныч неуловимым движением бросает топор в её сторону. Вячеслав успевает слегка отодвинуться, когда блестящее лезвие пролетает мимо носа. Тётя Маша лишь поднимает руку, и топор прекращает недолгий полет. Без усилий, без страха, просто вынимает топор из воздуха.

– Никогда не получалось, – сплевывает Иваныч. – Гребаные охотники.

– Михаил Иванович, я тоже скорблю вместе с тобой. Очень жаль Сергея, извини, что побеспокоили. Пошли, мальчишки! – командует тетя и кидает топор обратно.

Одолев небольшое расстояние, секира до половины погружается в дверь сенника. Иваныч ещё раз вздыхает, поворачивается к нам спиной и идет в дом.

– Я не могу вам помочь, и… и прошу – не приходите больше! Вы приносите одни несчастья, – оборачивается мужчина на пороге.

– Иваныч, ты же знаешь, что мы здесь ни при чём. Ты сам видел дочку пастыря, ты стрелял по ней, так почему же винишь нас?

 Лицо мужчины кривится в плачущей гримасе, и дверь закрывается. Вячеслав разводит руками:

– Видите, как получается! И так уже не первый день, сначала я пил вместе с ним, но такую пьянку даже берендеевский организм не выдержит. Вы куда собираетесь, может, возьмете меня с собой? Всё равно Иваныч ещё не скоро успокоится, а мне здесь всё о Феде напоминает. Тошно становится за этой веревочкой, и не уйдешь никуда.

– Мы едем на Урал, вернемся ли живыми – неизвестно. Ты подумай – оно тебе надо? Боль понемногу спадет, а вот жизнь обратно не отмотаешь, – отвечает тетя Маша.

– Если уж начали дело, то нужно его заканчивать. Дайте мне пятнадцать минут, и я буду готов, – заявляет Вячеслав.

– Что ж, лишние когти не помешают. Собирайся, мы подождем.

Вячеслав опрометью кидается в дом, слышится бурчащий голос Иваныча и ответы Вячеслава. Иваныч кроет охотников на чем свет стоит, даже меня не забывает упомянуть, а Вячеслав отвечает, что мы ни в чем не виноваты, и он едет с нами.

– Тетя, а ты уверена, что он нам нужен? Помнишь, как он кинулся на Женьку? Вдруг у него снова крыша поедет – что тогда делать будем? Убивать, калечить?

– Уверена, Саш. У нас все меньше остается союзников. Охотничий круг решил не вмешиваться в преследование дочери пастыря и защиту твоей дочки. Так что будем обходиться собственными силами. Слава явно не будет лишним, а почему кинулся – ты и сам знаешь.

– Два берендея и два охотника. Да мы почти группа разведчиков, теперь осталось заползти в тыл врага, натолкать ему по самое не балуй и галопом домой, – я стараюсь поддержать боевой дух.

Все-таки присутствие ещё одного оборотня в команде слегка успокаивает. Да и опыта по сдерживанию себя у Вячеслава полно – подскажет что-нибудь дельное. Охотники смотрят на меня с жалостью, как на деревенского дурачка, но ничего не говорят

– Куда