Генри склонился над лупой и некоторое время молча смотрел, затем присвистнул.

— Ты права. Это не просто царапины. — Он перевел взгляд на Джоан. — По-моему, в некоторых углублениях даже сохранилось серебро. Наверное, от инструмента, которым выцарапывали значки.

— Не зря же кто-то столько мучился.

— Но зачем? — Задумавшись над новой загадкой, Генри крепко сжал губы, а его глаза слегка прищурились. — Вероятно, это письмо. Или обычная молитва. Или какое-нибудь благословение...

— Зашифрованное? И почему на оборотной стороне распятия?

Генри пожал плечами.

— Если монах нацарапал значки в плену, наверное, только так он мог донести послание до адресата. Инки с почтением относились к золотым предметам. Если монах умер на алтаре со своим распятием, инки не могли снять его с тела.

— Тогда кому же предназначалось послание?

Генри медленно покачал головой.

— Возможно, ответ — в самой шифровке.

Джоан вернулась к микроскопу и, достав из ящика бумагу и ручку, села, чтобы срисовать значки на листок.

— Давай проверим. Обожаю возиться с криптограммами. Если не повезет, можно передать ее в компьютерный отдел и пропустить через какую-нибудь программу по расшифровке. Там уж точно справятся.

Пока Джоан списывала значки, Генри стоял за ее спиной.

— До чего же многогранны ваши дарования, доктор Джоан Энгель!

Сосредоточившись на работе, Джоан спрятала зарумянившееся лицо. Ей удавалось не смотреть на то, что она записывает. За долгие годы работы с микроскопом Джоан научилась быстро писать вслепую.

Через пять минут копия уже лежала перед ней на столе. Желтую бумагу заполнили ряды символов. Джоан выпрямила затекшую шею.

— Не шевелись.

Генри присел рядом, скользнул рукой по плечу Джоан и осторожно приподнял вверх длинные волосы. Затем помассировал затылок костяшками пальцев.

Джоан слегка поежилась.

— Генри...

— Не двигайся.

Генри принялся разминать ее напряженные плечи. Сначала его пальцы показались Джоан холодными, но постепенно жар, струящийся из-под этих сильных пальцев, разогрел ее ноющие мышцы.

— Ты в своем репертуаре. — Джоан обмякла под его руками, вспоминая другое место и другое время. — Так что если я попрошу тебя остановиться, не обращай внимания, — произнесла она с напускным безразличием, однако охрипший голос выдал ее волнение.

— Это такая ерунда после всего, что ты для меня сделала, — ответил Генри с несвойственной ему скованностью.

Неожиданно в дверь громко постучали. Генри отдернул руку.

Джоан соскользнула со стула. Плечи и шея все еще хранили тепло его пальцев.

— Наверное, доктор Киркпатрик, — сказала Джоан, взглянув на часы. — Он пунктуален.

Генри мысленно проклял безупречную точность химика и потер ладонь о ладонь, пытаясь избавиться от воспоминаний о коже Джоан. «Следи за собой, старик. А то ведешь себя как влюбленный юнец», — напомнил себе профессор, глядя на удалявшуюся Джоан.

Одной рукой та легонько коснулась шеи. Затем поправила волосы — на фоне белого халата они чернели, словно уголь. Забыв обо всех тайнах, в эту минуту Генри хотел одного — остаться с Джоан наедине.

Подойдя к дверям, она открыла их и поприветствовала гостя словами:

— Дейл, спасибо, что приехал.

Дейл Киркпатрик, специалист по металлам из университета Джорджа Вашингтона, оказался на голову выше Генри, необыкновенно худым и длиннолицым. Попытавшись выдавить улыбку, он стал похож на следователя по особо важным делам, который приветствует предполагаемого преступника.

— Для коллеги — все что угодно.

Однако было похоже, что эти двое — не просто коллеги. В их взгляде ощущалась некоторая неловкость, а рукопожатие продлилось немного дольше, чем требовалось. Генри инстинктивно ощутил неприязнь к рыжеволосому незнакомцу в дорогом шелковом костюме и отполированных до блеска туфлях. Громко стуча каблуками, гость прошел в комнату, неся в левой руке чемоданчик с инструментами.

Генри откашлялся.

Повернувшись, Джоан сказала:

— Дейл, позволь представить тебе профессора Генри Конклина.

Киркпатрик протянул руку.

— Вы археолог, — не спросил, а заявил он, однако Генри почувствовал в его голосе едва заметное недовольство.

Мужчины сухо и по-деловому пожали друг другу руки.

— Буду очень благодарен, если вы сумеете нам помочь, — сказал Генри. — Перед нами настоящая загадка. Мы никак не разберемся с этим сплавом.

— Понятно. Позвольте взглянуть, — чуть высокомерно промолвил Киркпатрик, как будто само его присутствие могло пролить свет на тайну.

— Прошу сюда, — пригласила Джоан гостя к столу.

Увидев загадочный предмет, химик склонил голову набок и принялся молча его рассматривать. Джоан заговорила, но Киркпатрик предостерегающе поднял палец. Генри так и подмывало сломать его.

— Это не золото, — наконец объявил гость.

— Мы и сами догадывались, — буркнул Генри.

Киркпатрик бросил на него красноречивый взгляд, высоко подняв одну бровь.

— Естественно, иначе меня бы сюда не вызвали, не так ли? — Химик вновь взял лабораторный стакан и потянулся к стеклянной палочке, оставленной в веществе. — При комнатной температуре полутвердое... Вы определили точку плавления?

— Пока нет.

— Что ж, это довольно просто.

Киркпатрик объяснил Джоан, что ему потребуется. Вскоре все трое собрались вокруг керамического тигля, разогревающегося над низким синеватым пламенем бунзеновской горелки. На дне тигля лежало металлическое вещество с воткнутым в него термометром.

Пока оно медленно нагревалось под вытяжкой, химик заговорил:

— Если это сплав, то при нагревании составляющие должны выделиться.

— Уже нагрелось, — заметил Генри, кивнув на тигель. Дейл озадаченно посмотрел на него.

— Невозможно. При такой низкой температуре не плавится даже золото.

Однако Генри не ошибся. Дейл щипцами снял тигель с огня. Теперь вещество напоминало по консистенции густые сливки, только золотистого цвета. Химик взглянул на Джоан:

— Какая температура?

Ее лицо застыло от испуга.

— Девяносто восемь градусов по Фаренгейту[4].

Глаза Генри округлились от удивления.

— Температура тела!

Вдали от источника тепла тигель быстро остывал, и металлическое вещество твердело на глазах у троих ученых.