Всего – 204 человека[586]. По городу Торопец Калининской области, население которого на конец 1941 г. составляло 7385 человек, из них трудоспособных – 2661 человек (538 мужчин, 2123 женщины)[587], в производственной сфере на тот же период было занято 40 человек. Из них: кузница – 2 человека[588], электростанция – 8 человек[589], промкомбинат – 30 человек[590].

Таким образом, в среднем по оккупированному району в производственной сфере работало 220–225 человек. Если исходить из того, что по каждому району рабочих и служащих, не считая работников сельского хозяйства, было около 2500 человек, включая аппарат местного самоуправления, русских сотрудников германских учреждений, полиции, медицины, образования, кустарей, то приходится признать, что количество производственников не превышало 10 % работающих.

Как следует из приведенного обзора предприятий, наибольшее развитие в период оккупации получила обрабатывающая промышленность, а также средние и мелкие предприятия, ориентированные на удовлетворение местных потребностей.

Тем не менее уровень безработицы в центральных областях России оставался относительно невысоким. Так, население Понуровского района Орловской области на 1 августа 1943 г. составляло 19 749 человек (6275 мужчин и 13 474 женщины). Из них нетрудоспособными были признаны 2889 человек (1012 мужчин и 1877 женщин)[591]. Общее число рабочих и служащих составляло 1333 человека, а количество безработных – 43 человека (15 мужчин и 28 женщин), то есть около 0,25 % населения[592].

В этой связи правомерно предположить, что уровень собственно безработицы удавалось сократить в результате перехода лиц, занятых до войны в промышленности, на службу в полицию, в оккупационные учреждения, органы местного самоуправления и т. п. Немаловажное значение возымело также использование трудоспособных на разовых (временных) работах. Так, население поселка Старая Торопа Калининской области и окружающих сельских населенных пунктов волостного подчинения на осень 1941 г. составляло 1525 человек. Из них мужчин – 560, женщин – 966. Из общего количества населения лиц до 15 лет насчитывалось 721 человек[593]. Если предположить, что количество престарелых, инвалидов и прочих нетрудоспособных составляло около 500 человек, то количество трудоспособных мужчин (около трети от общего количества трудоспособных) составляло около 100 человек. Из них количество трудоустроенных распределялось по староторопецким предприятиям и учреждениям следующим образом: слесарно-кузнечная мастерская – 6 человек; мастерская овчин – 7 человек; склад – до 28 человек; управа – 2 человека; магазин – 2 человека, полиция – 17 человек[594]. Всего, таким образом, число трудоустроенных составляло на сентябрь 1941 г. 65 человек. Однако несколько десятков человек привлекалось к временным работам на лесозаготовках. С учетом этого даже для таких малопромышленных населенных пунктов с неразвитой инфраструктурой, как Старая Торопа, уровень безработицы был невелик.

Немаловажное значение в смысле повышения занятости населения возымело также индивидуальное предпринимательство. Так, по упомянутому Понуровскому району на середину 1943 г. зарегистрировано 164 кустаря[595]. Для наибольшего охвата населения работой, по распоряжению городских и районных управ руководители предприятий использовали надомный труд. Так, на Торопецком промкомбинате (Калининская область) в конце 1941 г. открылось отделение по переработке на дому шерсти и льняного волокна на нитки и другие изделия. Работой по твердым расценкам обеспечивались все желающие, а продукция, после приемки на промкомбинате, поступала на продажу через торговую сеть горуправы[596]. Оплата труда рабочих-надомников производилась два раза в месяц наличными[597]. Существенно сокращало количество безработных использование принудительного труда.

На предприятиях, продукция которых предназначалась для снабжения германской армии, применялись драконовские меры поддержания дисциплины. Обычными были телесные наказания, а за серьезные проступки, трактовавшиеся как нанесение ущерба великой Германии, – смертная казнь. Так, оккупанты расстреляли рабочих сахзавода села Большие Угоны Льговского района Звягинцева и Дорохова за невыход на работу, в Иванинском районе Курской области за самовольный уход с работы были подвешены к столбу 16-летние рабочие сахзавода Г. Дичанский и М. Рыжков[598]. На муниципальных предприятиях, не имевших военного значения, наказания были мягче. В частности, на заводах и фабриках Твери (в период оккупации Калинин вернулся к историческому названию) директорам предоставлялось право в виде наказания отбирать недельный талон на право получения отходов из столовой у работника, совершившего двухсуточный прогул[599].

Что касается кадров рабочих и служащих, их основная часть была представлена довоенным персоналом тех же предприятий, по различным причинам избежавшим эвакуации. Ощущался недостаток специалистов, в связи с чем те из них, кто работал на предприятиях, получали возможности для карьерного роста. Так, обычным было положение, когда на должности директоров ставились вчерашние инженеры и начальники цехов, а инженерные должности занимали руководители среднего звена, например мастера и бригадиры. Однако ввиду нехватки руководящих кадров на ответственные должности иногда приходилось ставить простых рабочих. Так, начальником Себежской ремонтной базы (Калининская обл.) в период оккупации работал член ВКП(б), бывший шофер Себежского райисполкома Медведев[600].

Рабочие и служащие предприятий за свою работу получали как зарплату, так и продовольственные пайки. Однако они были недостаточными. Так, в Курске рабочие большинства муниципальных предприятий, рабочий день на которых длился 12 часов, обеспечивались питанием по второй категории, что составляло 300 г хлеба в день. Для сравнения уместно упомянуть, что паек гражданских коллаборационистов, не связанных с физическим трудом (полицейских, сотрудников горуправы и других оккупационных служб), составлял 500 г хлеба в день[601]. Те же 500 г хлеба в день получали и служащие на советской территории, а нормы снабжения хлебом по первой категории рабочих в советском тылу колебались от 800 до 1200 г в день, иждивенцы и дети получали по 400 г[602]. О тяжком материальном положении производственников, работавших на оккупированных территориях, и членов их семей говорят множественные прошения в городские управы относительно питания. Так, 20 рабочих Скворцовской МТС Калининской области в своем коллективном обращении к коменданту Торопецкого района просят выделить им паек из «неприкосновенных фондов» колхозов, в которых они трудились до войны, весной 1941 г. Характеризуя положение своих семей (всего 83 человека), рабочие пишут: «В настоящее время мы остались совершенно без хлеба»[603]. А рабочий, печник В. И. Кривцов в заявлении в Торопецкую горуправу пишет: «Сейчас у меня плохое материальное положение и есть совершенно нечего, а работать нужно… Я голодаю, а купить негде»[604]. Известны лишь эпизодические случаи, когда руководство районов шло на увеличение продовольственного пайка рабочих. Так, начальник (бургомистр) Стародубского района Клинцовского округа Коваленко к ноябрю 1941 г. нашел возможность увеличить дневную норму выдачи хлеба до 700 г на рабочего и по 200 г на каждого члена семьи[605].