– Но при этом предполагается, что боги никак не откликаются на их молитвы, – заметил как-то один из советников.

Он был прав: не могло быть и речи о том, чтобы богу вздумалось в самом деле сойти с пьедестала и предпринять какие-нибудь действия.

– А разве этот их бог Мот что-нибудь сделал? Кто-нибудь это видел?

– Нет, ясноликий, но…

– Так что он сделал?

– Мы не можем этого знать. Никому еще не удалось проникнуть в их храмы.

– Разве я не распорядился, чтобы никто не беспокоил рабов, когда они поклоняются своим богам? – ласковым тоном, не предвещавшим ничего хорошего, осведомился принц.

– Конечно, ясноликий, конечно, – поспешил заверить его советник, – их никто не беспокоит. Но ваши секретные агенты ни разу не смогли войти в храм для проверки, как ни пытались маскироваться.

– Да? Может быть, они просто плохо маскировались? Что же им мешало?

Советник покачал головой:

– В этом все дело, ясноликий. Никто из них не может вспомнить, что произошло.

– Не может быть. Что за нелепость? Приведите ко мне кого-нибудь из них, я сам его допрошу.

Советник развел руками:

– Мне очень жаль, ваше высочество…

– Ах вот что? Ну конечно. Да почиют их души в мире. Поглаживая свое пышно расшитое шелковое одеяние, принц погрузился в размышления. Его взгляд упал на резные шахматы необыкновенно тонкой работы, расставленные на доске сбоку от него, и он лениво передвинул пешку. Нет, это решение не годится: белые должны начать и дать мат в четыре хода, а так получается пять. Он снова повернулся к советнику:

– Может быть, стоило бы обложить их налогом.

– Мы уже пробовали…

– Без моего разрешения? – еще ласковее спросил принц.

На лице советника выступил обильный пот.

– Если бы это оказалось ошибкой, ясноликий, то мы хотели, чтобы ответственность за нее пала на нас.

– Вы полагаете, что я способен совершить ошибку? – В свое время, будучи совсем молодым губернатором провинции в Индии, принц написал учебник по управлению покоренными расами, изучение которого стало обязательным для каждого чиновника. – Ну хорошо, оставим это. Значит, вы обложили их налогом, и, вероятно, весьма обременительным. Ну и что?

– Они его платят, ваше высочество.

– Утройте его.

– Я не сомневаюсь, что они и тогда будут его платить, потому что…

– Удесятерите его. Назначьте такой высокий налог, чтобы они не смогли его уплатить.

– Но, ваше высочество, в этом-то и дело. Золото, которым они платят налог, – химически чистое. Наши доктора мирских наук утверждают, что оно изготовлено искусственно, путем трансмутации. Они в состоянии уплатить любой налог. Больше того, – поспешно продолжал он, – по нашему мнению, которое в любой момент может быть подправлено высшей мудростью, – он быстро поклонился, – это вообще не религия, а неведомая нам наука!

– Вы хотите сказать, что эти варвары обладают большими научными достижениями, чем раса избранных?

– Умоляю простить меня, ваше высочество, но что-то у них есть, и это что-то сказывается на моральном состоянии ваших людей. Число почетных самоубийств достигло угрожающе высокого уровня, и к нам поступает слишком много рапортов от служащих, которые ходатайствуют о разрешении вернуться в страну отцов.

– Я надеюсь, вы не поощряете таких ходатайств?

– Нет, конечно, ясноликий, но это приводит только к тому, что число почетных самоубийств среди людей, которые вынуждены общаться со служителями бога Мота, продолжает расти. Страшно сказать, ваше высочество, но, похоже, такое общение подрывает дух ваших возлюбленных чад.

– Хм. Я думаю… Да, пожалуй, мне надо повидаться с этим первосвященником бога Мота.

– Когда ясноликий хочет его видеть?

– Я вам об этом сообщу. А пока имейте в виду, мои ученые доктора – если только они не прожили на свете слишком долго и не перестали на что-то годиться – могут воспроизвести любое научное открытие, известное этим варварам, и найти способ ему противодействовать.

– Воистину так, ясноликий.

Наследный принц с любопытством смотрел на приближавшегося Ардмора.

«Этот человек, по-видимому, не испытывает страха. Нужно признать, что для варвара вид у него довольно внушительный. А что это светится у него над головой? Любопытно».

Наследный принц с интересом смотрел на приближавшегося Ардмора. Мужчина шел без страха, и принц был вынужден признать, что в этом человеке определенно было какое-то варварское достоинство. Это могло быть интересным. А что это за сияние вокруг его головы? Забавное самомнение.

Ардмор остановился перед принцем и, высоко воздев руку, произнес благословение.

– Ты просил меня прибыть к тебе, повелитель, – сказал он.

– Да.

«Неужели этот человек не знает, что он должен встать на колени?»

Ардмор огляделся вокруг:

– Не прикажет ли повелитель своим слугам принести мне стул?

«Нет, этот человек просто восхитителен – как жаль, что он должен умереть. Или можно придумать какой-нибудь способ оставить его при дворе для развлечения? Конечно, это будет означать неминуемую смерть для всех, кто присутствует при этой сцене, а потом, может быть, и для многих других, если он и дальше будет выкидывать такие занятные штуки. Но, пожалуй, цена не так уж и велика».

Он сделал знак рукой. Двое слуг, явно потрясенные происходящим, поспешно принесли табуретку. Ардмор сел. Взгляд его упал на шахматный столик. Принц заметил это и спросил:

– Ты играешь в эту мудрую игру?

– Так себе, повелитель.

– Как бы ты решил эту задачу?

Ардмор встал моментально и под внимательным взглядом принца подошел к шахматной доске. Придворные застыли в ожидании, безмолвные, как шахматные фигуры. Несколько мгновений Ардмор изучал позицию, затем сказал:

– Я бы пошел этой пешкой – вот так.

– Да? Весьма неожиданный ход.

– Но он необходим. После него следует мат в три хода, – впрочем, повелитель и сам это видит наверняка.

– Конечно. Да, это так. Но я пригласил тебя сюда не для игры, – добавил он, отводя взгляд от доски. – Мы должны поговорить о другом. Я с сожалением узнал, что поступают жалобы на твоих последователей.

– Что огорчает повелителя, огорчает и меня. Может ли твой слуга спросить, в чем провинились его чада?

Принц еще раз взглянул на шахматы, потом поднял палец, и один из слуг опустился перед ним на колени, подставив ему доску для письма. Принц обмакнул кисточку в тушь, быстро написал несколько иероглифов и запечатал бумагу перстнем. Слуга, кланяясь, отступил и передал послание другому, который поспешно вышел.