Ну никто не мог к ней в сумку незаметно залезть, потому что та всегда при ней. А у Владика она в душ ходила, за вином к холодильнику бегала, салатики какие-то сервировала, а сумка все это время на подоконнике стояла раскрытая, потому что Ната оттуда то расческу, то пудреницу доставала…

— Я подумаю, — пообещала она Таганцеву.

— Подумайте. Крепко подумайте, Наталья Владимировна. Иногда с виду приличные люди способны сильно подставить. Я вам перезвоню через пару дней, с вашего разрешения?

— Конечно, перезвоните, — согласилась Ната и поспешно добавила: — Я буду ждать!

Положив трубку, она обнаружила, что осталась в кабинете одна. Мария Ивановна и Иришка ушли обедать в буфет. Нет, как же одна… Натка даже встрепенулась от неожиданного открытия. В закутке у окна, незаметная из-за зеленой стены плюща, который любовно выращивала Мария Ивановна, сидела Светка Кабанова, младший бухгалтер, и что-то набивала на клавиатуре.

И как только Ната забыла про нее, перечисляя Лене, кто с ней работает в одном кабинете! Наверное, из-за этого плюща и забыла. Или из-за того, что Светка незаметная тихоня и часто берет больничные. Да и внешность у нее… Серая мышь в обмороке. Сто раз увидишь и не вспомнишь, как выглядит.

Открытие показалось ей таким спасительным и многообещающим, что Ната воспряла духом. Сумка, конечно, всегда при ней, но висит на спинке стула. Проходя мимо, можно незаметно засунуть руку.

Оставалось только прощупать почву.

— Све-ет, — протянула Ната, — я тут не знаю, с кем посоветоваться…

— Можешь со мной! — бодро ответила из-за плюща Светка. — Я за советы денег не беру.

Она явно обрадовалась возможности поболтать, потому что обычно с ней мало разговаривали.

— Да вот хочу кредит на год взять… — Ната подошла к Свете поближе, чтобы видеть ее реакцию — не забегают ли глаза, не покраснеет ли, а может, руки задрожат, волнение выдадут… — На новую машину стиральную. Все же берут, и ничего. А мне стиралка позарез нужна, ребенок маленький… Страшно, но очень хочется.

— Ой, даже не думай! — замахала Светка руками без тени замешательства и смущения.

— Почему?

— Я год назад машинку швейную взяла в кредит, тоже на год. Чуть концы не отдала, пока выплатила!

— Да?! — округлила Ната глаза.

— Сама подумай — каждый месяц по шестьсот рублей платить, да не так, что пришел-отдал, а в очереди полдня надо париться. А банкоматы то сломаны, то на обслуживании. Вспомнить страшно. Если десятого числа в банк прибежала и в очереди не успела отстоять — все! С утра одиннадцатого начинают звонить и пугать — всю сумму сразу потребуем! И говорят еще таким противным голосом, будто мы преступники какие-то! В общем, промучились полгода, а потом муж на работе премию получил, пять тысяч, и мы кредит сразу закрыли. А после сели, посчитали, сколько переплатили с процентами, и в ужас пришли. Чуть ли не две машинки можно было купить. Мой тебе совет, прижмись, накопи и купи стиралку без всяких кредитов!

Говоря этот темпераментный текст, Света набивала что-то, пальцы летали над клавиатурой, глаза быстро сверяли текст с ведомостью, и никакого волнения ни в ее голосе, ни в движениях.

— Понятно, — разочарованно протянула Натка и неожиданно решила идти напролом. — На чей паспорт ты кредит брала?

— Что значит, на чей? — Света наконец оторвалась от клавиатуры и уставилась на Нату невыразительными серыми глазами, которые не подчеркивала косметикой.

— Ты же по паспорту кредит получала! Чей паспорт был?

Наверное, Натка слишком агрессивно это спросила, потому что Света в недоумении подняла блеклые брови.

— Мой. Ну, или, может быть, мужа, я не помню… Нат, ты чего на меня так смотришь, будто я у тебя сто рублей украла?..

Натка хотела крикнуть, что она у нее украла два миллиона, а не сто рублей! Потому что больше некому, ведь Света вечно прячется за своим плющом, ни с кем не разговаривает и шмыгает мимо как мышь, и руки у нее ловкие, тонкие, в сумку сунет — и не заметишь… Натка хотела все это выкрикнуть, но не успела.

Чья-то рука сзади обхватила ее за горло, дышать стало нечем, и Ната стала терять сознание…

— Попалась, — сказал кто-то возле ее уха.

У Светки есть сообщник, мелькнула напоследок зыбкая, неясная мысль.

Как я раньше не догадалась…

Меня убили… Все-таки меня убили…

* * *

Сегодня было особенно жарко.

Проведя два заседания в черной тяжелой мантии, я чувствовала себя как выжатый лимон и с завистью смотрела на свидетелей, которые позволили себе явиться в суд в легких майках, топиках, шортах и сланцах.

Единственное, о чем я мечтала к концу дня, это о холодном душе. Мантия в такую погоду была просто орудием пытки… Я в ней сварилась, как в пароварке.

В коридоре мне показалось, что я заметила Троицкого — он мелькнул белым костюмом и исчез на лестнице, я даже не поняла, Андрей Иванович это или похожий на него человек. Окликать его не имело смысла — вряд ли он приехал ко мне, мало ли дел у юриста крупного банка в суде…

В кабинете я наконец сняла мантию, включила вентилятор, направила струю воздуха на себя и подставила лицо. Стало легче, но ненамного… Почему-то подумалось о большой тарелке холодной окрошки.

Только, если затевать сегодня поход по магазинам за квасом и овощами, боюсь, окрошку я приготовлю лишь к утру. Тем более что сегодня я без машины.

Натку, что ли, попросить все купить? Сварить, порезать, заправить и разложить по тарелкам… Она, конечно, тоже после работы и тоже как вареная курица, но сестра — во-первых, не измучена мантией, а во-вторых, ее до сих пор держит в тонусе чувство благодарности и легкой вины за то, что они с Сенькой поселились у меня на неопределенный срок.

Я достала из сумки мобильный, но он оказался разряжен.

Если честно, кроме звонка Натке, я хотела проверить, не звонил ли мне Говоров. В голову опять полезли девичьи бредни: может, телефон разрядился из-за того, что, пока я была на заседании, Никита беспрерывно названивал мне?

Обойдусь без окрошки, решила я, разозлившись, что мысли мои опять свернули на Говорова. Натка тоже приготовит ее не раньше полуночи, ей еще Сеньку из садика забирать. Поужинаем вчерашними щами.

Вздохнув, я стала собираться домой.

Зашел Дима.

— Ну и жара!

Он встал перед вентилятором.

— Это вы еще мантию не надевали. Ощущения непередаваемые.

— Вы домой? — улыбнулся помощник.

— Да. Утром у машины колесо спустило, так что буду штурмовать метро.

— Давайте я вас подвезу.

— Спасибо, Дима. Только очень пройтись хочется. Пусть даже по жаре.