А почему бы и нет? Среди южан, говорят, приняты подобные отношения. Двое красивых молодых мужчин…

Если мужчины просто дружат, то у них нет оснований скрывать свои отношения. Так что же их связывает?

К тому же, положа руку на сердце, Зоя могла сказать, что Властос совсем не походил на ученого. Хоть она и видела его мало, а разговаривала и того меньше, некоторые детали не укрылись от ее внимания: друг Димиса совсем не походил на историка и вообще на человека, закончившего университет…

Ревность и недоумение были столь сильны, что однажды девушка даже решилась на совсем несообразную выходку — она решила выследить предполагаемых любовников.

«Стыдно так поступать, — говорила она себе. — Недостойно и глупо!»

Какой смысл из ревности выслеживать близкого человека? Для чего? Чтобы наверняка узнать, что он тебе неверен? Ну узнаешь, а что потом делать? Бросить его? Но не лучше ли тогда бросить его сразу, без всякой слежки, если ты уже ему не доверяешь?

Доверие между двумя людьми — это такая вещь, которую очень трудно восстановить. Если уж оно однажды утрачено, то вряд ли стоит пытаться вернуть его вновь…

В один из дней Зоя оделась в старую куртку, которую Димис никогда не видел, повязала на голову платок, чего не делала никогда, и подкараулила своего возлюбленного у выхода из университета, где тот, как она знала заранее, встречался с профессором.

Димис вышел и направился по набережной Невы. Перейдя мост, он прошел по Невскому до станции метро, где и произошло то, чего Зоя так ждала и боялась: он встретился с Властосом.

Укрываясь за спинами прохожих и пряча лицо, Зоя проследила за молодыми людьми до вагона метро, где втиснулась в соседнюю дверь.

К счастью, народу было много и она могла оставаться незамеченной.

Всю дорогу Зоя страшно волновалась, потела и тряслась от страха. А вдруг Димис со своим другом ее заметят? Это будет полный позор!

«До чего я дошла! — корила она себя. — Разве могла бы я хоть когда-нибудь подумать, что как какая-нибудь дура буду следить за своим любовником? Что ревность делает со мной!»

Потом была еще дорога от станции метро на Охте до маленькой церквушки, затерявшейся среди зеленой листвы. Храм был маленьким и каким-то покосившимся. Лишь подойдя ближе, Зоя поняла, отчего строение выглядит так непрезентабельно. Установленная недавно мемориальная доска сообщала, что эта церковь Всех Скорбящих Радости является памятником архитектуры восемнадцатого века и была построена аж в эпоху правления императрицы Анны…

При Анне Иоанновне в Петербурге строили не так уж много. Исключение составляет, пожалуй, только Никольский собор, освященный во имя Николая Мирликийского Чудотворца. Это величественное сооружение, способное сделать честь любой европейской столице, но оно такое одно. А на дальних окраинах Петербурга в те времена каменное строительство велось мало, а если и велось, то по старым, чуть ли еще не допетровским «лекалам».

В тридцатых годах восемнадцатого века население новой столицы еще не чувствовало себя петербуржцами — это были люди, свезенные из разных мест. Вот и эту церквушку наверняка построили по заказу здешних прихожан — так, как они привыкли, как выглядели привычные им храмы Новгородской земли и Псковского наместничества…

Стены толстые, неровные, слегка кривые. Само здание маленькое и приземистое, с крошечными, едва пропускающими свет оконцами возле самой земли.

При власти коммунистов эта невзрачная церквушка наверняка была закрыта и местный жилкомхоз хранил в ней какие-нибудь доски или мешки с цементом. Сейчас храм был снова действующим, но средств хватило лишь на то, чтобы прибить на низенький купол крест, и на минимальное внутреннее убранство. Снаружи здание выглядело убого и жалко.

«Зачем они сюда приехали? — спрашивала себя Зоя, остановившись у двери в храм, куда за минуту до того вошли Димис с Властосом. — Неужели для того, чтобы молиться? Но молиться можно и в центре города, где много прекрасных церквей! Незачем было тащиться в такую даль.

Переступить порог храма она не решилась. Наверняка внутри мало людей и очень тесное помещение — ей не удастся остаться незамеченной.

Да и зачем входить внутрь? Она ведь добилась своего, проследила.

«Дура! — еще раз сказала себе Зоя. — Идиотка ненормальная! Чего ты достигла? Тащилась через весь город, пряталась, тряслась — и все для того, чтобы убедиться в том, какой Димис, оказывается, набожный.

Она была рада, что все получилось именно так. Ведь ее худшие опасения не подтвердились. Димис с Властосом оказались не любовниками, а единоверцами, которые вместе прилежно посещают храм. Чего уж лучше!

Но спокойствия открытие не принесло. Вместо одного вопроса возникли другие. Почему именно этот храм? Он далеко и неудобно расположен…

И потом если Димис с Властосом ездят молиться, то почему было не рассказать об этом Зое? Это вполне невинное занятие, она бы сразу все поняла, не стала тревожиться.

А тайны Зоя не любила с детства. Когда она была еще ребенком, папа с мамой начали потихоньку «гулять налево» друг от друга. То ли размолвка вышла, то ли еще что, но только атмосферу в семье, сложившуюся после этого, Зоя запомнила на всю жизнь. Недомолвки, косые взгляды, подозрительность и затаенная обида — вот что висело в воздухе и отравляло существование. Тогда еще Зоя сказала себе, что в ее жизни никогда не будет места для лжи.

Пример родителей оказался убедительным. Зоя прекрасно помнила, как все было и как в результате, после череды изнурительных скандалов, папа с мамой все равно расстались — измотанные, несчастные…

«Кому это нужно? — всю жизнь потом спрашивала себя девушка. — Зачем вообще нужны отношения, которые строятся на лжи? Пусть даже на маленькой лжи или только на недомолвке — ведь эта неправда в конце концов все равно станет разрушительной».

Грех сказать, но трагическая гибель Димиса в какой-то степени стала для Зои облегчением. Он нравился ей как любовник, она восхищалась его способностями, но целая череда загадок, которыми он себя окружил, скорее отталкивала девушку.

Он лгал ей? Нет, Зоя этого не замечала. Но Димис не говорил ей правды, она не чувствовала его искренности. Целуя ее, ложась с ней в постель, Димис все равно оставался закрытым, частью чужого мира, куда вход ей был заказан.

Есть девушки, которые могут смириться с таким положением дел, но Зоя была человеком совсем другого сорта. Она все равно рассталась бы с Димисом — рано или поздно. В какой-то момент, когда она окончательно решила бы, что нужно поставить точку.

— Если ты не хочешь впускать меня в свою жизнь по-настоящему — сказала бы она Димису, — то я лучше совсем уйду из нее.

Она даже представляла себе этот разговор, репетировала его.

Между прочим, для людей с сильным характером разорвать отношения не менее приятно и интригующе, чем завязать их: адреналина в кровь при этом поступает даже больше.