В Лежанке в это время находилось много всякого рода тыловых учреждений: обозов, госпиталей, каких-то нестроевых частей, мастерских, которые и не предполагали, что находятся в непосредственной близости к противнику. Совершенно неожиданно очутившись под ударом врага, все эти учреждения и команды спешно, еще до рассвета, эвакуировались на юг.

6 февраля противник не проявлял активности, если не считать столкновение разведывательных частей.

7 февраля часов около 10 утра красные несколько раз пытались овладеть селом, но все попытки их были отбиты огнем артиллерии и пулеметов и частыми контратаками.

8 февраля Буденный с утра всеми силами повел наступление на Лежанку и часам к 12 дня, вытеснив нашу группу, занял село.

К вечеру того же дня части генерала Голубинцева отошли на ночлег в станицу Плоскую (Ново-Коросунекий).

9 февраля Буденный с 6-й и 4-й кавалерийскими дивизиями атаковал Плоскую и, после нескольких повторных атак, занял станицу, оттеснив наши части к западу, к поселку Ивановский. К вечеру наши части расположились в станице Незамаевской и в поселке Ивановском, а Буденный, оставив в станице Плоской сильный заслон, с конной армией двинулся дальше на юг, по направлению к селу Белая Глина, где, как выяснилось впоследствии, атаковал и уничтожил 1-й Кубанский корпус генерала Крыжановского, ведший в это время бой с красной пехотой (с 20-й, 34-й и 50-й советскими стрелковыми дивизиями), наступавшей со стороны сел Богородицкое и Развильное.

О нахождении в Белой Глине корпуса генерала Крыжановского и вообще каких-либо наших частей мне не было известно, как не было известно о местонахождении и судьбе Конной группы генерала Павлова. В противном случае я, конечно, связался бы с генералом Крыжановским и отходил бы на Белую Глину, а не на Незамаевскую, и неожиданная катастрофа с Кубанским корпусом была бы избегнута.

Вообще следует отметить, что даже старшие начальники не были Донским штабом достаточно ориентированы об обстановке за все время отхода и боев на Кубани, и это одна из важных причин нашего поражения.

10 февраля, находясь с конной группой в станице Незамаевской, я установил через Корниловский полк телефонную связь с командующим Донской армией, генералом Сидориным. Для розыска и связи с генералом Павловым были высланы разъезды. За станицей Плоской велось наблюдение. День прошел спокойно. На усиление моей группы прибыл 4-й Конный полк молодой Донской армии в составе двух сотен силою около 150 сабель.

11 февраля мои части сосредоточились в районе хутора Ивановского, в пяти-шести верстах от станицы Плоской, с целью вновь овладеть Плоской. В это время генерал Сидорин сообщил мне по телефону, что к вечеру к Плоской должна подойти со стороны Средне-Егорлыцкой 10-я Донская дивизия. Не дожидаясь подхода 10-й Конной дивизии и получив от разведки сведения о численности противника, занимавшего Плоскую, наши части около 12 часов дня энергичным налетом овладели станицей, захватив у красных обозы и отбив группу пленных около 40 человек, взятых красными при разгроме 1-го Кубанского корпуса. К вечеру 11 февраля в станицу Плоскую вошла 10-я Донская конная дивизия генерала Николаева.

С подходом 10-й дивизии я получил приказание 4-й полк молодой армии отправить к Екатеринодару для операций против зеленых; туда же был отправлен и Кубанский дивизион, а с остальными частями я вошел в подчинение генералу Николаеву для дальнейших операций.

На ночлег части генерала Голубинцева расположились в районе станицы Плоской: штаб, три полка и две батареи в станице, а один полк с двумя орудиями в хуторе Ивановском. В 10 часов вечера я получил из штаба 10-й дивизии краткое приказание: «От 14-й Конной бригады выслать разведку утром 12 февраля на села Белую Глину и Горькую Балку и в 8 часов выступить в авангарде на село Белую Глину».

Никаких сведений о противнике, об общей задаче и о других частях группы генерала Павлова не сообщалось.

Утром 12 февраля, когда голова авангарда выдвинулась версты на три к югу от станицы Плоской (Ново-Коросунский) по дороге на Белую Глину, были получены донесения от разъездов, что противник силою около восьми-девяти полков конницы выступил из села Белая Глина и перешел в село Горькая Балка. В это же время к северу от Горькой Балки в бинокль можно было различить конные колонны противника. Начальник группы, генерал Николаев, был еще в Плоской. Ему было послано донесение об обстановке. Авангард остановился, части подтянулись во взводную колонну. Через некоторое время в голову колонны выехал генерал Николаев со своим начальником штаба, войсковым старшиною Фроловым.

Теперь колонны противника обозначились резко. Противник делает перестроения. На мой доклад об обстановке и на вопрос о дальнейших действиях генерал Николаев заявил, что нам приказано занять Белую Глину, а потому оставим здесь, в лощине, заслон в две сотни, а сами пойдем на Белую Глину.

Такое примитивное решение меня смутило:

— Я полагаю, что занять Белую Глину может разъезд, так как разведка доносит, что противник очистил село и перешел в Горькую Балку, а наша задача, полагаю, разбить противника, — возразил я.

— Тогда оставим здесь заслон — одну бригаду, а сами пойдем на Белую Глину, — говорит нерешительно генерал Николаев.

— Обратите внимание, Ваше Превосходительство, что противник строит боевой порядок, видно в бинокль, сейчас будет атака.

— В резервную колонну! — приказывает генерал Николаев.

Отряд в четыре бригады (12 полков) строит резервные колонны в лощине, правее дороги, в шахматном порядке, так что противник нас почти не видит: в центре 14-я бригада (генерал Голубинцев), левее уступом вперед 9-я бригада (полковник Дьяконов), правее уступом назад 10-я бригада (полковник Лащенов) и 13-я бригада (полковник Захаревский).

Начальник группы, генерал Николаев, выезжает на левый фланг перед 9-й бригадой, с ним начштаба войсковой старшина Фролов, и советуются. Здесь же присутствую я и командир 9-й бригады, полковник Дьяконов, другие командиры бригад при своих бригадах.

Результат совещания с начальником штаба: «выслать сотню от 9-й бригады в лаву».

Я, видя, что у генерала Николаева еще нет определенного решения, приказываю командиру моего артиллерийского дивизиона, полковнику Степанову, находящемуся около меня, занять позицию, причем одну батарею поставить к северу, за станицей Плоской.

Противник открыл артиллерийский огонь и строит боевой порядок для атаки. У нас уже есть потери от артиллерийского огня.

— Отдавайте же приказания, прикажите строить боевой порядок, — говорю я генералу Николаеву. Лицо генерала изображает растерянность и нерешительность.

Я, видя, что красные могут нас забрать, как оцепеневших цыплят, приказываю моим батареям открыть огонь. Ординарцу отдаю приказание: «14-я бригада в линию колонн!»

Лицо генерала Николаева мне страшно знакомо, но где я его видел, не могу вспомнить.

— Где я с вами встречался, Ваше Превосходительство?