– Когда ты прав, тогда ты прав, – с улыбкой признавал в таких случаях князь, что вызывало у тридцатилетнего иларха совершенно счастливый мальчишеский смех.

Поэтому и приглашение в Варагес было принято им как что-то приятное и должное, несмотря на предостережения навклира и декархов о словенском коварстве.

И вот в полуверсте от ромейского лагеря останавливаются пять варагесских телег, к которым шествуют разместиться двадцать стратиотов в легком вооружении, а самому иларху подводят верховую лошадь, и все это движется в сторону тервигского городища. Еще с десяток телег были задействованы, чтобы привезти в Варагес почти в полном составе гарнизоны Смоли и Утеса, не забыв при этом и женщин. Всех женщин разместили в городище, а для гостей-мужчин выставили в чистом поле полторы дюжины шатров, палаток и крытых кожаными полостями шалашей. Впрочем, все это оказалось без надобности, ибо две ночи и полтора дня никто в Варагесе не спал.

В первый день все только съезжались, устраивались в палаточном стане и с любопытством присматривались друг к другу. Чтобы как-то всех расшевелить, устроена была небольшая кутигурская борьба, в которой участвовали несколько пар привыкших к ней поединщиков. Это действительно растопило общую настороженность. А пляски под бубен и дудки варагесских женщин сняли последнюю напряженность. Дабы еще больше всех заинтересовать, было объявлено, что завтра все, кто захочет, смогут проявить свою удаль. Впрямую о каком-либо сватовстве не говорилось, но потолкавшись среди женатых хазар и смольцев, ромеи с гридями быстро уяснили, чем внешний вид замужних женщин отличается от незамужних и вдов, и могли мотать себе это на ус.

Потом состоялось само награждение фалерами с заранее подготовлеными здравицами, которые по написанному громко зачитал голосистый Беляй, сначала по-словенски, потом по-ромейски. Всего было роздано пятнадцать медных и две серебряные фалеры. Последние достались Агиливу и Карикосу. Агиливу – за великодушие и щедрость, иларху – за проявленную сдержанность и мудрость.

– А мне обязательно надо носить ее на груди? – с едва скрытой язвительностью чуть позже поинтересовался у князя Карикос.

– Да хоть на своего слугу нацепи, – Дарника в этом смысле было не прошибить.

Одна из медных фалер была вручена Гриве, что растрогало воеводу гридей до слез.

– Теперь я смогу ездить вместе с тобой? – с надеждой спросил он у князя.

– Я тебя позову, когда надо будет, – неопределенно пообещал Дарник.

Помимо мужского награждения было еще и женское – для всех жен смольского гарнизона. На него ушли все перстни, золотые цепочки и браслеты, что имелись в заветном ларце, а также десяток дирхемов, которые женщины тоже могли носить на себе как украшения.

– Это чуть запоздалые подарки князя и его дружинников своим женам, – объявил Беляй.

Каждый из женатых дарникцев брал у него подарок и вручал своей жене. Князь до этого сомневался, стоит ли это делать перед всем честным народом, но, видя какое волнение, ревность и зависть простенькие украшения вызывают у остальных женщин городища, понял, что Корней был прав и здесь.

– А про меня ты почему забыл? – шутливо упрекнул Рыбья Кровь своего знаменосца и тоже при всех вручил целую горсть висюлек с драгоценными камнями Милиде.

После этого приступили к большому пиру. Хмельных медов и пенного ячменного вина у варагесцев оставалось не слишком много, поэтому никто сильно пьяным не был, зато все, особенно ромеи, ели как на убой и хмелели от сытной еды больше, чем от меда.

То, что ни у кого из гостей не изымалось оружие, было слегка рискованно, но риск себя оправдал – ножи обнажались, лишь чтобы отрезать кусок мяса, а мечи и секиры вообще больше путались в собственных ногах. Наутро отдельные мечи приходилось искать и возвращать владельцам. Не выставлялись также дозорные, вот только коней и женщин поздно вечером увели в городище и заперли за ними ворота.

Всю ночь горели в палаточном стане костры, и группы разомлевших мужчин перебирались от одного кострища к другому в поисках интересных компаний и веселых разговоров.

Князь с Корнеем тоже ушли ночевать в Варагес.

– Ну что, понравилось? – спросил у Дарника хорунжий. – Вроде все прошло как надо.

– Не считая того, что завтра еще двадцать ополченцев захотят жениться и попросят у меня для своих невест подарков.

– Ну и подаришь. Я даже знаю, где найти эти подарки, – загадочно пообещал Корней.

На следующий день празднество было продолжено. Скакали кони, летели в цель стрелы, сходились стенка на стенку воины, вооруженные большими щитами и палками вместо мечей, дружно разворачивались колесницы, показывая мощь своих камнеметов. И так все было завлекательно, что никто не мог остаться в стороне. Вот уже и гриди с ромеями меряются силами в простой борьбе и кулачном бою, и варагесцы с хазарами состязаются в конном мастерстве, подбирая с земли стрелы на полном скаку. Ну а чтобы уж совсем добить варагесцев с ромеями и смольцами, было показано, что есть такое словенский катафракт и его отличие от ромейского. Радима по приказу князя обрядили в полный воинский доспех, защищавший не только всадника, но и коня, дали ему в руки двухсаженную пику, чья пятка была закреплена на аркане, перекинутом через грудь коня, и выставили напротив двухгодовалого бычка. Короткий стремительный забег – и пика со всем вложенным в нее весом и скоростью коня врезается в бычье туловище. От удара сам конь оседает на задние ноги, древко пики разлетается на части, зато ее наконечник пронзает быка насквозь.

– А покажи себя, как ты умеешь, – подзуживал князя на ухо Корней. – Очень нелишне будет. Не надо копья ловить, а хотя бы на двух мечах, как ты умеешь.

Но Дарнику было не до этого. Наблюдая за состязаниями, он вел неторопливый разговор с Карикосом. Тот снова и снова заводил речь о возвращении ему сбежавших гребцов.

– Предав меня, они точно так же предадут и тебя. Тот, кто хоть раз сдался в плен, уже никогда не станет хорошим воином.

– Я знаю, – отвечал ему Рыбья Кровь.

– Зачем же тогда принимаешь?

– Пускай хоть немного порадуют себя свободой и сытной жизнью.

– Может быть, когда начнется навигация, ты собираешься вернуть их мне? – подзадоривал князя иларх.

– А почему бы и нет? – в тон ему усмехался Дарник.

Карикос только недоверчиво косился. Воспользовавшись подходящим моментом, князь спросил о том, что давно интересовало его:

– А что тебе будет, как ты думаешь, за то, что твоя команда ослушалась приказа и не пошла на зимовку в Херсонес?

Лицо иларха заметно помрачнело.

– Если бы у меня были хорошие связи в Константинополе, отделался бы небольшой ссылкой на войну с арабами. А так не знаю…

– Что, могут и казнить? – посочувствовал Дарник.

Ромейский начальник лишь тяжело вздохнул.

– А если тебе меня привезти в Херсонес в качестве пленника?