Хоть кричи «ура»! —

Но в палату шумную

Вдруг вошла сестра.

— Это вы бунтуете? —

В голосе укор.

Ласковей добавила:

— Сделаем укол.

Думал я о чуткости

Рук, державших шприц,

И не боли —

Радости

Не было границ…

Ночь

Вал разбежится,

           до рева зол,

Всклокоченный, бесноватый,

И прогремит,

         налетев на мол,

Гулко, как взрыв гранаты…

Воздух соленый

            будто бы пьем,

Жадно вдыхаем ртом мы.

Ждем, когда в рупор

               крикнет старпом:

— Боцман, отдать швартовы! —

Если водой

        полубак залит,

Если волна — под ноги,

Значит тихий причал

               позади,

А впереди —

           тревоги.

Сразу заставит

           забыть про сон

Море ночным разбоем.

Трудно представить

              больший простор

Чувствам,

       мечтам,

             работе!

И не представить,

             чтобы в пути,

В гуще походного гула

Кто-то сказал,

          глаза опустив:

— Больше

        так

           не могу я… —

Верность Отчизне

             силы придаст

Тем, кто слабеет в штормы,

Всем, кто уйдет

           выполнять приказ,

Срочно

     отдав швартовы!

Северная береза

Есть на севере береза,

Что стоит среди камней.

Побелели от мороза

Ветви черные на ней.

На морские перекрестки

В голубой дрожащей мгле

Смотрит пристально березка,

Чуть качаясь на скале.

Так ей хочется «Счастливо!»

Прошептать судам вослед.

Но в просторе молчаливом

Кораблей все нет и нет…

Спят морские перекрестки,

Лишь прибой гремит во мгле.

Грустно маленькой березке

На обветренной скале.

Рассказ о коммунисте

Он поднял флаг

Над сельсоветом.

Над тихой родиной своей,

Над всем старинным белым светом

Он поднял флаг!

В краю полей

Он дорожил большим доверьем

И даже,

Брошенный женой,

Не изменил

Родной деревне,

Когда ей было тяжело.

Он не стремился

К личной славе,

Не верил скучным голосам.

Он знал: кто едет,

Тот и правит!

И в трудном деле

Правил сам!

За изобилье

В каждом доме,

За добрый говор —

Напрямик

Он твердо шел,

Собою скромен

И одновременно

Велик…

Минута прощания

…Уронила шелк волос

Ты на кофту синюю.

Пролил тонкий запах роз

Ветер под осиною.

Расплескала в камень струи

Цвета винного волна —

Мне хотелось в поцелуи

Душу выплескать до дна!

Морская служба

Все вы привыкли

            к слову «аврал».

Это по духу то же,

Что и могучий девятый вал…

Ну а на штиль

          похоже

Что-нибудь в жизни,

               которой флот

Славит себя в народе?

Не замирала

        и не замрет

Трудная жизнь на флоте.

В том и романтика

             без прикрас,

Что до конца от начала

В буднях горячих

             служба у нас

Вся как порыв аврала!

Обо мне говорят

Говорят, что жить я не могу,

Что не прячусь я от непогоды,

Говорят, что я не берегу

Драгоценной молодости годы!

Да, они правы, что я спешу!

Но спешу не ради личной славы,

Не простят хвалебный этот шум

Горных сел обычаи и нравы!

Ты свети в дали своей, свети,

Счастье! Ты зови меня, как сына!

Достигают счастья лишь в пути,

А не возле теплого камина.

Да, спешу я к людям деревень

И к живущим в городе рабочим.

Я спешу сказать им: «Добрый день!»

Я спешу сказать им: «Доброй ночи!»

Я спешу и к сумеркам глухим,

И к рожденью солнечных рассветов.

Я спешу сложить свои стихи

И прочесть стихи других поэтов…

Жеребенок

Он увидал меня и замер,

Смешной и добрый, как божок.

Я повалил его на травку,

На чистый, солнечный лужок!

И долго, долго, как попало,

На животе, на голове,

С восторгом, с хохотом и ржаньем

Мы кувыркались по траве…

Узнала

В дверь из метели старик-водовоз

Утром вошел, и Аленка сказала:

— Мама, ты видишь, пришел Дед Мороз,

Я его сразу-пресразу узнала!

Мальчик Вова

Подошла к нему корова.

— Уходи! — сказал ей Вова.

А корова не уходит.

Вова слов уж не находит,

Не поймет, что это значит,

На нее глядит и плачет…

После посещения зоопарка

Ночь наступила.

Заснули дома.

Город заснувший

Окутала тьма.

Спать малыша

Уложили в кровать.

Только малыш

И не думает спать.

Мама не может

Понять ничего.

Мама негромко

Спросила его:

— Что