– Если бы я только знал, – честно признался колдун. – Кергарн скрытен и весьма образован, очень опасное сочетание, в особенности для Озета. В последние месяцы атаки нежити стали менее интенсивными и хуже организованными, значит, Кергарн на время отошел от борьбы: ищет иное стратегическое направление для удара, прорабатывает какой-нибудь грандиозный план или занят исследованиями. Точно я сказать не могу, но знаю наверняка, вблизи Дукабеса он появился неспроста…

– Но мы же его вспугнули, – предположил Лачек, – он мог отправиться или в столицу, или еще куда.

– Нет, – уверенно произнес Вебалс и интенсивно затряс рыжими, торчащими в разные стороны бакенбардами. – Лежбищ на болотах и в чащах у него полно, даже мое появление, не способно заставить Кергарна изменить свои планы. Он где-то здесь, засел в окрестностях Дукабеса и разнюхивает обстановку.

– Телепат или нюх так хорошо развит?

– Не ругайся. – Вебалс снова не понял неизвестного слова, хотя сам денно и нощно обитал в чужих головах. – Ты что думаешь, ему только твари лесные служат? – печально вздохнул колдун. – К сожалению, рыцари Ордена правильно делают, что ищут приспешников темных сил среди горожан да селян. Охота на последователей Озетов не мракобесие, а вынужденная мера. Их действительно много, они спокойно живут среди людей и время от времени выполняют для своих хозяев кое-какие задания. Другое дело, что на одного сожженного на костре врага приходится более сотни невинно замученных душ.

– Ты хотел сказать «загубленных», – поправил Палион.

– Сначала замученных, а потом загубленных, замученных вусмерть, загубленных самым мучительным образом, не придирайся к словам, и так тошно! – неожиданно вышел из себя Вебалс и довольно сильно саданул кулаком по хлипкой двери. – Методы ведения борьбы Ордена весьма и весьма неэффективны, но иных нет, – резюмировал колдун, также внезапно успокоившись. – Я уверен, что «глаза» и «уши» Кергарна навострены сейчас на Дукабес, он где-то поблизости, а не удрал в столицу. Нам нужно найти ищеек Кергарна и допросить, перед тем как они вернулись к обычной жизни или их превратили в жаркое палачи Ордена.

– Что предлагаешь?

– Пошляться по злачным местам, послушать сплетни и внимательно присмотреться к подозрительным личностям, – изложил план пассивных действий Озет. – Главное, самому не попасться на глаза служителей Церкви, а их здесь полно.

– Самому? – возмутился Палион, вставая с уютной перины. – Неужто ты думаешь, я буду вот так вот нежить бока и ждать, пока тебя сцапают?!

– Будешь, – одним легким толчком Вебалс вернул товарища в исходную позицию. – Тебе всяко нужно отлежаться парочку дней. Твои раны не опасны, но коварны: они лишают сил, затуманивают рассудок и могут подложить свинью в любой момент. Лучше не дрыгайся, а лежи отдыхай! Сам как-нибудь управлюсь, не впервой.

Не дав товарищу ни подняться, ни возразить, Вебалс хитро подмигнул и скрылся за дверью. Палиону не оставалось ничего другого, как скинуть с себя порванную, пропахшую нечистотами одежду и удобнее устроиться на непривычно уютной кровати.

– Хозяин, у нас все готово, – пробасил деревенский верзила, не решающийся войти внутрь комнаты и поэтому скромно подпирающий могучей спиной дверной косяк.

– Пшел прочь, – не поднимая головы, ответил увлекшийся наблюдением за языками пламени Кергарн.

Назойливость и преданность, возведенная в степень инфантилизма, сводили колдуна с ума. Искусственные создания лебезили перед ним, заискивающе глядели в глаза и даже умильно заглядывали в хозяйский рот во время приема пищи, К счастью, колдун не имел дурной привычки привязываться к «питомцам», и как только ему надоедала очередная рожа деревенского простачка, тут же отправлял ее владельца в какую-нибудь отдаленную стаю. Так жить было можно, но тем не менее окружение примитивных существ уже порядком надоело возжелавшему воцариться на планете Озету.

Парень испуганно заморгал большими глазищами, не понимая, чем не угодил обожаемому хозяину, и поспешил скрыться, уронив по дороге несколько стульев и ящиков, стоящих за дверью. Кергарн опять остался наедине со своими мыслями, к сожалению, горькими. Управлять эволюционными процессами оказалось гораздо труднее, чем он изначально предполагал. У первобытных людей инстинкт размножения играл важную роль в социуме, а у его творений он полностью отсутствовал. Что для вутеров, что для оборотней, что для иных высших существ имели значение лишь самосохранение, охотничьи инстинкты и подчинение, на этом далеко не уедешь, не выстроишь четкую, безупречную систему взаимоотношений. К тому же Кергарн находился в неведении, как и кем расставлялись приоритеты в стае, находившейся продолжительное время от него вдалеке? По какому принципу выбирался вожак? Кто лучше охотится или кто лучше умеет приспособиться к жизни во враждебной среде, то есть среди людей? Кому и как из его примитивных творений пришла в голову воистину гениальная идея обосноваться в Бобровых Горках, притом не тайно, не прячась, а открыто заключив с трусливыми крестьянами союз? Расспросы, проводимые с пристрастием настоящих допросов, к результату не привели. Слуги молчали и преданно смотрели в глаза. В конце концов Кергарн понял, что разумная нежить воспринимает его не как хозяина и вожака, а как более сильного хищника, у которого находится в рабстве. Нужно было срочно принимать меры, выстраивать заново несостоятельную, устаревшую систему взаимоотношений в охотничьем коллективе. Однако всего один неверный шаг мог привести к краху, впрочем, как и бездействие.

Кергарн вновь подошел к столу и, стукнув со злости кулаком по дубовой крышке, хотел было закинуть в огонь не оправдавшую его ожиданий книгу, но потом успокоился и, закрыв талмуд, аккуратно положил его на прежнее место. Сборник знаний был ни при чем, не виноват был и автор, просто задача оказалась слишком сложной, и мозг колдуна не смог ее с ходу решить.

«Самый лучший отдых – смена рода деятельности», – успокоил себя Озет, бывший когда-то Богом Коварства, и направился в лабораторию, тем более что доставлявшие ему столько хлопот подручные уже принесли туда новый подопытный материал.

Толстуха Терена весело кружилась под звуки вальса на бронированном крыле космического истребителя «ПР17», но дело почему-то происходило не среди звезд и расплывчатых силуэтов далеких планет, а под водой. У вдовствующей купчихи были симпатичные жабры и восхитительные плавники, а из-под прозрачного платья торчало павлинье оперенье, правда, какое-то странное, с вкраплениями чешуек и собачьей шерсти. Вел истребитель Вебалс, играющий по каналу экстренной связи с Дедулей в габро-покер.

Разведчика мучил кошмар. Мозг обрабатывал потоки новой информации и сплетал из нее хаотичные, немыслимые цепочки. Видение в целом не имело смысла, но каждый его элемент символизировал отдельный, важный для памяти блок. Толстушка Терена с ее жеманными ухмылками —жители Дукабеса; чешуя и клочья собачьей шерсти – информация о вутерах и прочих загадочных существах; истребитель – усиленно затравленное в себе желание вернуться домой и надавать увесистых тумаков подставившим его мерзавцем; Вебалс и Дед – тайные игрища, ведущиеся за его спиной; радио-покер – подсознательное недоверие к тем, с кем приходилось иметь дело. Конечно, глупо было бы предполагать, что один из божественного рода Озетов и начальник галактической контрразведки как-то связаны между собой, но вот Палиону приходилось иметь дело с обоими. И тот, и другой не задумываясь пожертвовали бы им при определенном стечении обстоятельств. Один бросил бы умирать на забытой планете, а другой скормил бы вутерам, как только представитель внешнего мира станет ему не нужен. Самый трагичный парадокс жизни заключается в том, что предают только соратники. Враги честны, они не скрывают своего истинного намерения отправить тебя в могилу, с ними дерешься в открытую, в то время как с друзьями нужно всегда быть настороже. Предательство, подлость и коварство у людей в крови, ну и омерзительна же человечья порода!