– Дурой будешь, если этим поверишь! Дурой! Поняла?! И будешь дурой, если останешься с ними! Ворона бесхвостая…

– Митя!.. – негодующе позвал Александр Михайлович.

А Данияр вдруг прозрел. Он вскинулся, когда понял, что произошло.

– Анжелика, ты не смела этого делать! – проговорил он, неверяще глядя на алконоста. – Не смела! Ты воспользовалась ее состоянием и взяла с нее клятву?

Мужчина-алконост резко посмотрел на Анжелику. Та сжалась, но крикнула:

– Я все сделала правильно! Она была в сознании, а значит, клятва правильная! Ты не можешь меня упрекать в нарушении наших законов!

– Да она на ногах-то еле стоит! – сорвался на крик и ворон. – Вряд ли она соображала, какую клятву дает!

– Уходим! – чуть не в истерике завизжала молодая женщина. – Не слушайте его! Он специально меня порочит, чтобы оправдаться перед… перед этими! Уводите девчонку!

Данияр встревожился, что вместе с девушкой-вороном могут силой увести и Митю. Кажется, то же обеспокоило и Александра Михайловича. Он быстро шагнул вперед и, ухватив сзади за футболку, буквально оттащил Митю от алконостов.

Девушку сунули в одну из машин. Хлопнули двери, и, по впечатлениям, машины алконостов не уехали с площади, а сбежали с нее.

Трое воронов и Руся смотрели им вслед.

Данияр поежился. Он не привык переживать слишком глубоко, но сейчас вновь чувствовал себя подавленным. Столько эмоций испытать… Как будто его асфальтовым катком переехали.

– Что это было? – задумчиво спросил Александр Михайлович. Он казался самым спокойным из них. Но ворон слышал его учащенное дыхание. – Ценность Руси подтвердилась… – Он улыбнулся смущенной его словами девушке. – Данияр, что там с этой клятвой? Почему она испугалась твоих слов?

– Она потребовала с ворона клятвы быть на стороне алконостов, и девушка дала эту клятву. Но была при этом… не совсем вменяемой. Из-за боли или из-за того, что была… удивлена тем, что узнала о себе. Ну, что-то типа шока или дезориентации у нее точно было. Поэтому данная ею клятва среди наших не является настоящей.

Они помолчали. Руся уже не цеплялась за его рукав, а обняла его руку, плотно прислонившись к нему самому. И это как-то ободряло…

– И что дальше? – зябко передернув плечами, спросил Митя. – Вернемся домой?

– Интересно, – все так же задумчиво сказал Александр Михайлович. – Я еще не со всем разобрался в этой новой для меня жизни. Но один вопрос… Он очень логичен. Как они-то узнали про эту девушку? Ты-то, Данияр, понятно. Ты рассказал, как узнал про меня и про Митю. А откуда они узнали, что упырь нападет именно на нее? Если у них посредников своих нет…

Прежде чем ответить, Данияр опустил голову, раздумывая, признаваться ли. Потом вздохнул и пожал плечами.

– Если бы я знал, где она живет, первым делом пошел бы искать ее. Она слабей вас, Александр Михайлович. Чисто физически. А потому я не удивлюсь, что именно по этой причине упырь в первую очередь нашел ее. Точнее, его натравили на нее. Боюсь, я пошел по легкому пути – сначала разыскал вас, потому что ваш адрес был известен.

– Из чего мы делаем вывод, – заключил Александр Михайлович, – что те, кто поднимал упырей, знали обо всех воронах. И я согласен с Митей – что дальше?

– У Всеволода оставались книги и записи, – медленно сказал Данияр. – Я бы хотел съездить за ними. С Русей, если она не будет возражать. А вы… вы можете ехать домой.

– Ну нет, – возразил Александр Михайлович, – пока мое семейство отсутствует, пока я располагаю свободным временем, давайте-ка съездим туда с комфортом. На моей машине. А вдруг придется перевозить эти самые книги и рукописи? Ты же сам не знаешь, сколько их там.

Уже в машине Данияр, севший рядом с водителем, собрался с духом и признался:

– Кое в чем Анжелика права. Из меня плохой организатор и руководитель.

– А что вообще делают вороны в городе? – спросил Митя. – Ну, кроме того, что ходят на упырей?

Данияр улыбнулся его наивному представлению о деятельности воронов, но ответил серьезно.

– Я скажу так, как мне говорил когда-то Всеволод. С давних пор на Руси были волхвы, волшебники, колдуны и ведьмы – так называемая эзотерическая жизнь. Темная половина этой жизни называлась Навь. И мы, вороны Чернобога, ее неотъемлемая часть. Наша вотчина – ночь и связанные с ней… процессы. В основном – смерть и пророчества, намертво связанные между собой. И по мелочи – работа с темными силами, которые порой начинают слишком нагло поднимать голову. Но смерть не значит, что вороны несут ее кому-то. Хотя бывало всякое, как в последние ночи. Чем я занимался до сих пор? Ночами слушал город… – Он помолчал и снова начал рассказывать: – Никто никогда не задумывался, как умирают порой одинокие люди в своих домах? Эта смерть тихая и горестная, потому что за мертвыми приходят только тогда, когда от гниющего тела начинает исходить смрад. А иной раз приходят, когда тела ссыхаются… А души, не отпетые, мыкаются и плачут над ними… Я слушаю город и иду туда, где отлетает одинокая душа, но остается на невидимой другим тончайшей привязи с телом. Я захожу в квартиру и проверяю, в самом ли деле человек одинок. А потом звоню тем, кто должен забрать и похоронить тело в течение трех дней. Иногда удается предотвратить смерть – это происходит, когда я улавливаю тонкое, еле слышное сотрясение пространства и понимаю, что вот-вот произойдет непоправимое. Можно и вообще предупредить смерть, но это бывает очень редко…

– Что ты сказал?! – вдруг вскинулся, не оглядываясь на него, Александр Михайлович. – Можно предотвратить? Можно уберечь от смерти?

– Можно, – спокойно подтвердил ворон. – Но это случаи… механические. Можно прийти вовремя – и отговорить от самоубийства. Можно прийти и оттащить человека, который вот-вот перейдет дорогу – одновременно с машиной, которая внезапно рванет на скорости и может сбить его. Такие случаи часто бывают. А что? У тебя были предвидения или предчувствия?

Младшие будто затаились на заднем сиденье, жадно вслушиваясь в их разговор. Но Александр Михайлович молчал, хотя его учащенное дыхание было слышно отчетливо.

– Несколько лет назад я служил по контракту, – негромко сказал он. – Побывал много где… Сейчас-то у меня жизнь мирная. Работаю бригадиром слесарей по газовому оборудованию. А вот когда служил – всякое бывало. Сны уже тогда были. Ну, что вороном летал. Только пару раз случалось – видел во сне, кто из наших ребят погибнет в операциях, которые предстояли. Во сне это было… было так: вороном спускался к убитому и смотрел ему в лицо… Сначала посчитал глупым такие пророчества. А потом, как погибли те двое, которых видел во сне, стал приглядывать за теми, кто… – Он осекся. – Пробовал отвести от них беду. Даже пытался разговаривать с ними, чтобы сами поостереглись. И только однажды получилось одного из беды вытащить… Сейчас, пока живу в городе, такого почти и не видел. Впрочем, вру. Приснился дед однажды. Со стороны отца. Он как раз один жил. Наутро рванул к нему. Опоздал.