– Разве он тебе нравится? – спросила я совсем не то, о чем думала.

– Ага, – так же в пустоту бросила подруга.

– Тогда ты идешь?

– Я не согласилась, – уныло отозвалась та.

– Потому что…

– Я боюсь, – на грани слышимости различила.

– Ты что-нибудь услышала? – повернулся ко мне лис, усевшийся на мои колени и смотрел на Лару.

– Я боюсь отношений, – чуть громче отозвалась Лара.

– Все бояться – это не проблема, – меланхолично отозвалась я.

– Я бежала из дома, чтобы учиться, не встречаться с парнями…

– Вот закончишь ты академию, что потом? – жевал кусок пирожка лис. И где только взял? – Работа, потом?

– Парень все равно появится, – продолжила я за лиса, который запихнул в рот весь кусок и теперь пытался его прожевать. – А встречаться не значит жениться – ты в любой момент можешь все закончить.

– А как же учеба?

– Тори готов проводить с тобой в библиотеке все свое свободное время, думаю его уже ничего не удивить.

– Он зовет погулять и посидеть в кафе.

– Сходи и покушай вкусного. Не понравится – больше не пойдешь.

– Да, пойду, – она подскочила со скамейки и бросилась к общежитию боевиков. – Найду и заставлю его пойти.

– У них занятие на полигоне, – скорректировала я подругу.

– Весеннее обострение, – прокомментировал лис. – Смотри окончательно не пади под чарами магистра.

– Сколько можно мне об этом напоминать? У него с Линой все прекрасно, она летает по коридорам, он вроде тоже не кидается на студентов.

– Да, он кидается только на тебя.

– Этому тоже должна быть причина.

– И ты не спросишь о ней, потому что трусиха, – продолжал меня подначивать лис.

– Именно.

Лис опешил на моем ответе, явно не ожидавший такого и замолчал.

Молчал он по самого архива.

– Почему ты злилась, когда магистр назвал тебя ночной бабочкой?

– Он напрямую не назвал меня таковой, – ответила я, вдыхая пыль с верхней полки стеллажа. Уточнив у работницы архива о таких документах, поняла, что бумаги отправляются сюда регулярно, но когда она показала сами бумаги – в них значилось лишь проведение благотворительных вечеров, дата и время. Действительно незначительные протоколы, известные во всем королевстве. Как попались тогда бумаги Советника? Интересный вопрос, но мне до него не было никакого дела. Кто-то где-то отправил бумаги не туда-то или не уничтожил – мне это было неинтересно. Я начала исследовать все бумаги за последние пять лет, пока за пять. Смотря на документы за один год – справится мне к концу второго курса.

– Так почему ты разозлилась? – лис спрыгнул со своего излюбленного места и подошел ко мне, устроился на моей кофте, на полу. Замечательно, теперь он еще и мою одежду как подстилку использует.

– Потому что это не приятно и оскорбительно. Почему он вообще так подумал?

Наконец, достав последнюю непроверенную коробку в этом стеллаже, я направилась на единственный свободный участок, скрытый на первый взгляд от глаз работников архива – на пол между стеллажами.

– Он просто преподаватель, который уедет через месяц – тебя это не должно волновать вообще.

Поставив коробку с потенциально полезной информацией, я отобрала кофту и, стряхнув, свернула в сумку, ответила:

– Просто неприятно.

– Зачем ты стала искать информацию о Советнике короля?

– Интересуюсь…

– Если бы тебе было все равно ты бы не рылась в пыльных полках, – демонстративно указал лис на пыль и чихнул на нее. Пыль разлетелась во все стороны.

– Я просто хочу помочь…

– Тому, кого ненавидишь? Хочешь помочь тому, кого до жути боишься? – настойчивости лиса можно было позавидовать.

– Почему бы тебе не пойти… научиться читать? – устроилась я на полу и прогоняла назойливого фамильяра.

– Научишь? – не поверил тот.

– А хочешь, – в ответ не поверила я.

– Учи, – повелел он мне.

И все бумажки, и отработка отошли на второй план: мы учились читать.

Глупец тот, кто считает, что в архиве сплошь бесполезные бумажки. Даже если этим глупцом была я. До окончания работы на сегодня и отработки вообще оставалось многим меньше часа. Вместо разбора кучи бумажек в углу за всю отработку я закопалась в совсем другой куче – отчетов из дворца. Папок-сюрпризов с информацией советника оказалось не так уж и много, потому возник в конце исследований следующий вопрос: как я копаясь в немногочисленных папках и вытаскивая по одному листочку всего за больше чем за две недели набрала такую кучу? Как теперь мне это вынести незамеченным? Охраны в архиве не было, здание запечатывалось на ночь, а в дневное время работник были убеждены, что бумажки никому не понадобятся. И хотя никакой видимой опасности не было, я сильно нервничала.

– На меня не смотри, прятать ничего не буду, – важно потягивался на стуле лис. – Зачем тебе вообще эти бумажки? Кинь их вон в ту кучу и пошли уже кушать, я голоден.

– Эти бумаги могут стать ключиком к свержению Советника…, – запротестовала я и стала складывать бумаги в свою сумку.

– … или это просто бумажки того, у кого такое же имя как у Советника, – перебил меня мой фамильяр.

– Все хватит, помолчи пять минут! – я прикрикнула на фамильяра и, закончив с укладкой листов, наложила чары для отвода глаз.

Потом придирчиво осмотрела сумку на предмет подозрений: она предательски топорщилась в разные стороны. И без проверок было понятно, что там находится. Вся надежда оставалась на чары. Посмотрев на Ксафа, настроилась на победу и вышла в коридор.

– Тебя заметят еще на выходе, – шел за мной на выход из здания лис. – Скажут “Эй, ты что стащила из архива” и побегут за тобой, а потом…

– Да помолчи ты, – шикнула на него я. Кончики пальцев немели от сильного волнения, шаги неосознанно стали чуть слышны. Даже представлять не хочу, как смешно выглядела со стороны.

Медленно, но верно мы приближались к так нужной мне свободе в виде улицы, под конец я даже почти дышать перестала – так напряженно думала о завершении этой миниаферы.

Наконец, мы подошли к выходу и, осмотревшись, я не увидела никого, уже открыла дверь, как:

– Кто это? – послышался голос заведующей архива позади нас. – Ника!

Я нехотя повернулась к женщине и всмотрелась в ее лицо, чтобы понять зла она сильно или очень сильно. Пожилая, лет шестидесяти, с пучком седых волос на голове и сеткой морщин на лице, она выглядела вполне дружелюбно, никаких негативных эмоций.