— Все это твои предположения, — проговорил Морган, и чуть ли не впервые за все время их знакомства Алекс уловила в его голосе неуверенность.

— Возможно, — неожиданно легко согласилась она. — В таком случае объясни, с чего ты взял, будто тебе удастся внушить мне, что я, дескать, «слишком устала, чтобы помнить»?

Морган вздохнул:

— Я вовсе не думал, что мне удастся тебе что-то «внушить», но я решил попробовать. Ничего лучшего я тогда придумать не мог, а мне очень хотелось, чтобы Гэлен получил наброски, на которых были бы отражены все детали. Мне важно было знать имя этого человека!

— А ты не знаешь?

— Я видел его только однажды, в обстоятельствах, исключавших знакомство в общепринятом смысле.

— И что это были за обстоятельства? Морган не ответил.

— Почему ты молчишь, черт побери?!

— Я всегда считал: меньше знаешь — лучше спишь. — Он остановил Алекс движением руки. — Я знаю, что ты скажешь: «Опять армейские шуточки!» Но поверь мне, лучше тебе этого не знать.

— Но я должна!..

— Не жадничай. Ты должна быть довольна, что я поддался на твой шантаж в остальном. Что касается этого эпизода моей биографии, то я хочу подумать, может ли он иметь какое-то отношение к происходящему сейчас или не может. В последнем случае, боюсь, я вынужден буду промолчать. Я очень осторожный человек.

Алекс вспомнила, как он стоял на ветру на вертолетной площадке, держа в руке винтовку.

— Я этого не заметила. Кроме того, если ты не уверен, то тем более должен рассказать мне…

Увидев, что Морган качает головой, она вспыхнула.

— Но это нечестно! Ты хочешь, чтобы я поверила тебе на слово в ситуации, которая может стоить Мне жизни!

— Ты уже веришь мне. Быть может, еще не полностью, не до конца, и все же факты, которым ты стала свидетельницей, убедили тебя. Теперь ты знаешь, что я на твоей стороне.

— В данный момент — возможно. Но я бы верила тебе еще больше, если бы ты рассказал, где и при каких обстоятельствах видел этого мужчину со шрамом.

— Нет, так не пойдет. Каждый из нас чего-то не знает, так почему ты должна знать все?

Он не собирался сдаваться, и Алекс решила отложить этот разговор. «Лучше укрепить завоеванные позиции, чем пытаться овладеть новой территорией и потерять все», — решила она. И усмехнулась, подумав о том, что сама стала мыслить как-то чересчур по-военному. Что ж, с кем поведешься.

— Ты что? — спросил Морган.

— Ничего, просто… Так ты сказал правду насчет того, что… гм-м… согласен помочь мне в других отношениях?

— Черт побери, конечно! Настоящий мужчина должен держать слово, даже если оно было вырвано под пытками… моральными.

— Что ты имеешь в виду? Впрочем, не надо, не говори. Пообещай лучше, что не переметнешься на другую сторону, если ситуация сделается слишком опасной.

Лицо Моргана неожиданно словно окаменело, а взгляд, в котором секунду назад светилось лукавство, сделался холодным и суровым.

— Ты, должно быть, поговорила с Гэленом? — медленно произнес он.

— С Гэленом? — удивилась Алекс. — О чем? Морган пристально вгляделся в ее лицо.

— Ладно, неважно. — Он залпом допил свой кофе, который успел совершенно остыть. — Я не люблю давать обещания. Они слишком… связывают.

— Именно поэтому я хочу, чтобы мне ты пообещал.

— И ты бы не сомневалась во мне, если бы я дал слово?

Алекс задумалась.

— Думаю, что нет, не сомневалась бы. Точно — нет, — сказала она после паузы.

Морган усмехнулся:

— Какая доверчивость!

— Я совсем не знаю тебя, Морган. Я не могу читать твои мысли и почти никогда не знаю, о чем ты думаешь. Мне приходится полагаться только на свою интуицию… и на твою порядочность.

— Да, полностью зависеть от чужой порядочности — это испугает кого хочешь. А с тобой за последнее время и так случилось слишком много страшного. — Он поднялся и взял у нее из рук чашку. — Ладно, если тебе так будет спокойнее, я обещаю, что не брошу тебя в трудную минуту. Тебя это устроит?

Ее это устроило. Алекс и сама удивилась, насколько спокойнее она себя почувствовала. Что-то подобное она испытала, когда на пожарной лестнице отеля Морган взял ее за руку. Но ведь тогда он обманывал ее, чтобы заставить делать то, что ему было нужно. Так почему же она верит ему сейчас, зная, на какое изощренное коварство он способен?..

— Не можешь понять, почему ты мне поверила? — усмехнулся Морган, обернувшись к ней через плечо.

Очевидно, в отличие от самой Алекс, он читал ее мысли без особого труда, и она почувствовала себя обделенной, почти ущербной. Это было попросту нечестно!

— Почему — не важно, — добавил Морган, ставя чашки в мойку. — Главное, это успокаивает. Как пуховая перина и картофельное пюре со сливочным маслом.

— Ты надо мной смеешься?

— У меня этого даже в мыслях не было. — Он поднял голову и снова посмотрел на нее. — Другое дело, если бы я знал, что мне это сойдет с рук.

— Тебе и не сойдет! О, как бы мне хотелось…

Алекс вдруг почувствовала, что краснеет, и поспешно отвернулась. Она никак не могла понять, как, почему это произошло. Только что она не испытывала ничего, кроме раздражения, а теперь к ней пришло… осознание. Она ощущала присутствие Моргана почти так же остро, как и в тот момент, когда, перебинтовывая ее рану, он прикасался к ней.

— Как ты думаешь, сколько времени понадобится Логану, чтобы разобраться, откуда ветер дует?

Морган ответил не сразу.

— Трудно сказать, — проговорил он наконец. — В одном я не сомневаюсь — он над этим работает. Твоя подруга Сара умеет быть настойчивой. Кстати, все забываю спросить — ты давно с ней знакома?

— Достаточно давно. — Алекс ответила почти с облегчением: ей очень хотелось поскорее оставить позади то странное, почти интимное чувство, которое так внезапно посетило ее, а эта тема казалась вполне безопасной. — Уже несколько лет, — добавила она. — Мы познакомились с ней в Турции, где я работала на своем первом землетрясении. Я была еще совсем молодой и неопытной — не знала, куда можно ходить, а куда нельзя. В результате меня едва не застрелил один из солдат, охранявший место катастрофы от мародеров. Сара меня спасла. И потом она еще много раз спасала меня от нервного срыва… — Алекс вздохнула. — Я долго не могла привыкнуть к виду тел, которые вытаскивали из-под развалин. До сих пор не привыкла. Знаешь, страшнее всего смотреть не на тех, кто погиб сразу. Тяжелее всего видеть тела людей, которые погибли от удушья или переохлаждения, потому что их не успели вовремя откопать. Это… это самое страшное. Во всяком случае — для меня.