— Нет. Я вообще спала уже. У тебя там что-то происходит? Зеркальщики?

Лиса кратко описала ситуацию.

— Не открывай. Я позвоню в отдел, Соломону, ребятам, и выясню, где Дмитрий. Хорошо? А ты не рыпайся и выполняй приказ Соломона. Поняла?

Лиса закивала, прижимая телефон к уху. Дмитрий за дверью все еще кричал, чтобы ведьма его впустила.

— Поняла? — повторила Маринка раздраженно.

— Да, — сипло отозвалась Лиса. — Пожалуйста, перезвони мне быстрее. Я так с ума от волнения сойду.

Марина отключилась. Ведьма снова стала прислушиваться к тому, что говорил за дверью Дмитрий.

— Лис! Лисонька! Еще несколько минут, и мой оберег перестанет работать. Он пока удерживает зеркальщиков, так что они не зайдут в избу, если ты откроешь мне. Я забегу, а поле будет работать, и мы успеем закрыть дверь раньше, чем они прорвутся. Я знаю, что только утром говорил тебе не открывать никому, но мы остались одни.

Девушка с надеждой смотрела на телефон, все еще ничего не отвечая тому, кто сейчас стучался в дверь.

— Да спроси у меня, что хочешь! Я это! Я! — закричал вампир. — Не молчи! Я знаю, что ты там! Я чую тебя!

— Давай, Марина, звони. Скажи, что все хорошо, и я просто отключу свой слух, — взмолилась шепотом Лиса.

И Марина позвонила.

— Никто не берет трубку. Я не знаю, что с ними. В отделе ничего не знают. Говорят, что все на задании.

— Поняла.

— Лиса, это не он. Не может быть он, понимаешь?

— Да… Наверное, — как-то неправдоподобно согласилась девушка. — Ты просто не слышишь, как он кричит и молит его впустить.

Маринка на том конце провода взвыла от безнадежности.

— Я бы узнала, если бы что-то произошло. Никто мне ничего не сказал. Все живы. Никто не у зеркальщиков. К тебе стучится не Дмитрий. Не открывай.

Марина больше ничего не могла сделать, чтобы убедить девушку сидеть спокойно в избе.

— Если хочешь, я могу быть с тобой на связи хоть всю ночь.

— Нет, не стоит. Ложись спать. Я справлюсь, — Лисе было так неловко заставлять котолаку быть у нее нянькой, отгоняющей плохие мысли, что девушка предпочла остаться один на один с тем, кто притворялся Дмитрием.

Вампир продолжал стучать. Сообщал, что осталось не больше двух минут, как зеркальщики схватят его.

— … я им не нужен, но нужна ты. И они сделают все, чтобы тебя выманить. Зря мы в машине тогда поцеловались. Они ведь видели, знают, как тобой манипулировать, — выкрикнул Дмитрий.

Руки у Лисы похолодели. Горло сжал комок. Неужели это правда Дмитрий? Он говорит такие разумные вещи. Если они его схватят, могу начать пытать. И пытать так, чтобы Лиса это слышала. Чтобы вышла к нему.

Что, если она недостаточно сильная, чтобы противостоять этому? Вдруг она не справится? Не сможет вытерпеть эти крики?

Дмитрий перестал стучать.

— Вот и все, — выдохнул он за дверью. — Осталось несколько секунд.

— Где твой телефон? — громко спросила девушка. — Почему я не могу тебе дозвониться и не слышу звонка, раз ты у моей двери?

— Телефон остался в отделе на столе. Соломон открыл портал сюда, а я и думать забыл, что надо взять мобильник. Это правда я, Лис. Давай, спроси что угодно, — казалось, Дмитрий смирился со своей участью.

А Лиса уже не знала, чему верить. Вдруг это и действительно вампир? Ее вампир. Дмитрий, который защищал ее столько, сколько она себя помнила. В прошлой реальности и уже в этой. Дмитрий, кто первый понял, что она знает больше, чем говорит. Первый увидел ее потенциал и помог наладить отношения с командой. Дмитрий, который жизнь был готов за нее отдать. И отдал, в том, в другом мире.

И сейчас Лиса не впускает его, потому что так велел Соломон. Потому что трясется за свою жизнь. Боится, как маленькая девочка, что люди из стекла схватят ее и заберут в свой зазеркальный мир.

Она подошла к двери и прислушалась. На той стороне слышались шаги — Дмитрий переминался с ноги на ногу, шуршал курткой по дереву, видно, прислонился к стене.

— Я не могу тебя впустить, — тихо сказала Лиса. — Ты сам говорил, чтобы я никому не открывала. Прости.

— Я понимаю, — донеслось с той стороны. — Да уже все равно поздно. Амулет больше не действует. Что бы дальше ни происходило, помни, я тебя тоже.

Горло сдавило от подступающих рыданий. Понять и как-то проверить Дмитрий снаружи или нет, Лиса никак не могла.

— Теперь не вздумай открыть дверь, чтобы дальше не происходило, — донесся его голос с той стороны.

Сердце больно сжалось. Ведьма прислонилась к двери и прислушалась.

Раздался вой стеклянных собак и тиканье.

— Не подходите! — крикнул Дмитрий.

Видимо, он кинул в толпу тварей несколько шариков разрыв-травы, что Лиса оставила про запас в отделе, потому что с силой грохнуло. Вой и лязганье сделались громче. Тиканье приближалось.

— Живым не дамся! — закричал вампир.

Дальше Лиса слышала только звуки сопротивления и битвы.

Девушка уткнулась лбом в дверь, закрыла глаза и тихо плакала. Сомнений, что там Дмитрий, больше не было. Разве будет зеркальщик говорить ей — не выходить? Абсурдно.

Но теперь стало еще сложнее. После всего, что она перенесла, чтобы спасти жизнь отделу и Дмитрию, разве может Лиса дать вампиру умереть?

Девушка еще раз набрала номера Дмитрия, Сергея, Соломона и Марины. Котолака теперь тоже не брала трубку.

Что, если их всех поймали? Что с ними сделают? И что делать ей без своих друзей?

— А! — закричал Дмитрий. — Святая вода — это нечестный прием!

Вампир, видимо, отошёл от двери, потому что его голос доносился издалека. Или его оттащили.

Лиса помнила, как святая вода действует на таких, как Дмитрий. Обжигает, словно кислота. Она уже видела это, и больше не хочет.

— Лиса! Лиса, заткни уши! — завопил Дмитрий.

Но девушка не могла даже шелохнуться. Она стояла, словно вкопанная. Слезы капали на пол. Ведьма словно утратила все силы, запертая в тюрьме из криков парня и приказа Соломона.

— Алиса Пыль, выходите из дома, или нам придется принять жесткие меры к вашему другу, — раздался роботизированный голос зеркальщика.

— Не смей! Не смей выходить! Просто заткни уши и не слушай! Пожалуйста, Лиса! Пожалуйста!

Лиса царапнула ногтями лак на двери. Больно закусила щеку, так что рот наполнился металлическим привкусом крови.

Сможет ли она вынести крики Дмитрия? Пытать будут его, но все равно, что ее. Словно на нее будут лить эту святую воду, ее кожу будет обжигать неимоверной болью. Это все будут делать с ней тоже.

Она еще раз