лжеучения (ср. Еф. 4,14), отгонять от себя благодать Святого Духа, отступать от Церкви и впадать в безразличие. [Наоборот,] соединившись друг с другом в полноте удостоверенности, не прекращайте воспевать Господа, возлюбившего нас, искупившего нас Своей честною Кровью и сочетавшего нас в единую Церковь и единое стадо. Ему подобает всякая слава, честь и поклонение, ныне и присно и во веки веков.

Слово VII

Его же [Слово] о смирении и различных добродетелях (MD 14)

1. Подобно тому как алчущий, взыскуя хлеба, мечтает об этом хлебе и жаждет его, так и взыскующий добро имеет ведение об этом добре и стремление к нему; а вследствие такого ведения он изыскивает и надлежащие способы к тому, чтобы обрести добро и вкусить его. Писание гласит: «Взыскающие же Господа не лишатся всякого блага» (Пс. 33, И)510.

2. Подлинным же Благом, Благом по природе и Первоблагом, является Бог, от Которого и посылается все доброе нам511. Ибо подобно тому, как исходящие от солнечного диска лучи достигают земных [вещей] и освещают их, так и исходящие от великого и неприступного Света Божественные дары творят благое в тех, которые причаствуют им, изменяя этих причаствующих благодаря труду [по возделыванию] добродетелей и вследствие их горячей любви к Богу. Ведь как изрекает [апостол], «всякий дар совершенный нисходит свыше» (Иак. 1,17).

3. И когда добродетели, соответствующие спасительным заповедям, бросаются, подобно семенам, в [землю] сердца, то призывается, подобно земледельцу, произволение для преуспеяния [и прихода] в меру полного возраста Христова512. Ведь все добродетели, как стеснения ради Бога513, удаляют душу от плоти и мира, разрушают стену наслаждения, а дом святого ведения они, наоборот, возводят. Между этими [добродетелями] наблюдается различие, которое требует, чтобы делатель [таковых заповедей] со знанием дела приступал к ним, гармонично осуществляя их в доброй целостности. Ибо воздержание и терпение составляют основу, настойчивостью в трудах и шероховатостью их соскабливая гладкость наслаждения. Поскольку это наслаждение пригвождает ум к тленным [вещам], то таковые добродетели прежде всего стремятся расторгнуть связь души с плотью и миром посредством терпения добровольных трудов, а также и терпения скорбей, невольно случающихся [с нами].

4. Две названные добродетели закладывают основу искомой чистоты. Бдение же, молитва, псалмопение, чтение Божиих глаголов и постоянное размышление, а также безмолвие завершают, посредством малого и [постепенного] добавления, строение души ради добра514; привязанность же к миру они изгоняют прочь, мысль возносят горе, чтобы не пресмыкаться ей и дальше в земных помыслах; ум же они освобождают от всяких страстных мечтаний, являя [ему] чистый воздух Божественных созерцаний.

5. Тогда и только тогда главнейшая из добродетелей — любовь515 принимает в наследие [от других добродетелей] чистый ум, сочетает и соединяет его с Богом, сладостью Божией радует созерцание ума и память о светолитии, превышающем своим сиянием ум, делает этот ум неразлучным с таким светолитием. Любовь есть крыша чистоты, удаляющая всякое мирское и плотское наслаждение и скорбь, с удовольствием принимающая тяжкие труды и утверждающая душу в [ее] общении с Богом, Который и утешает ее. Ибо [Писание] гласит: «Любовь не мыслит зла… все покрывает… все переносит» (1 Кор. 13, 5,7).

6. Но пусть и смирение, будь оно печальным или радостным, пребывает [с вами], поскольку оно есть нерасторжимая связь, скрепляющая [все] здание добродетелей и лелеющее чистоту посредством того, что оно уничтожает оскверняющее [нас] тщеславие; оно не превозносится, сокрушает сердце и радостно приветствует мудрое [осознание собственного] ничтожества516. Но поскольку [все] стройное сочетание добродетелей вводит святое смирение в середину, то появляется и священное воспоминание об этом смирении, приходящем в самом конце; оно занимает место в числе первых [добродетелей], чтобы явить свое собственное внутреннее расположение и научить [ему других]. Ибо [Господь] изрекает: «Кто хочет быть первым, будь из всех последним» (Мк. 9,35). Итак, по мере [нашего скромного духовного] рассуждения кратко представим деяния такого смирения, чтобы нерадивым подать руку помощи для их исправления, а [усиленно] подвизающихся укрепить и помочь им избавиться от [возможного] падения.

7. Смирение есть связь преуспеяний [человека] и уничтожение [его] грехов. Смирение сохраняет добродетели, не позволяя [нам] являть свои свершения. Смирение изглаживает прегрешения, убеждая нерадивого исповедовать их, чтобы навлечь на них презрение. В смиренномудром смирение обретает вид пресмыкающегося, но затем оно являет его голубем, блистающим золотом, возносит на небо и упокаивает [его там]. Смирение имеет два крыла, и тот, кто воспаряет благодаря этому смирению, избавляется, подобно птице, от петли и «сети [ловящих]» (Пс. 123, 7), ибо оно не дает ему ни свои свершения тщательно рассматривать, ни на чужие грехи обращать пристальное внимание; наоборот, оно заставляет избегать внешних похвал и осуждать себя изнутри: первое уничтожает тщеславие, а второе упраздняет гордыню. Смирение украшает скромного двумя делами: молчанием о [своих] преуспеяниях и исповеданием [собственных] прегрешений; этим [человек] возвеличивает других [людей] и уничижает самого себя, других считает достойными спасения, а в собственном спасении сомневается. Умеренный скрывает [свои] добродетели, а сердце его взирает на Того, Кто ведает тайное и от Кого он ожидает воздаяние (см. Мф. 6, 4). Однако уста его [всегда] готовы свидетельствовать против самого себя. Тем самым он обретает пользу и от того, и от другого517.

8. Сокровище, которое лежит в неохраняемом месте, не может остаться неприкосновенным — и добродетель, которой чванятся, не может следовать вместе с тем, кто уходит [от здешнего мира] туда [в мир иной]. Видел я [некогда] неких [людей], прятавших сокровище, и одновременно заметил их осмотрительные и изощренные ухищрения. Они зарывали золото глубоко в землю, а поверхность земли покрывали ненужным мусором и таким образом посредством ничтожнейшего хлама сохраняли многоценное сокровище.

9. Таков и навык [подвизания] в смиренномудрии. Ибо пренебрегая зримым, оно сохраняет достоинство духовного; считая преходящую славу человеческую за ничто, оно наследует славу Божию; худшее [в нас], то есть тело, оно возвышает добродетелями, а лучшее, то есть ум, смиряет через сопряженную с ним в одном ярме плоть; землю плоти оно возносит горе посредством осуществления заповедей, приготавливая ее к тому, чтобы она была восхищена «в сретение Господу» (1 Фес. 4, 17) и чтобы она не служила через свою дружбу с дольним «твари вместо Творца» (Рим. 1, 25); оно склоняет небесный ум взирать на ничтожество тела, чтобы уподобиться ему сказавшему: «Поставлю престол мой… выше облак, буду подобен Вышнему» (Ис. 14, 13–14). Смирение, противостоя таким образом ухищрениям софиста зла518, сокрушает его стрекала — я имею в виду наслаждение, творящее мрак, и преходящую славу, посредством которых он терзает, околдовывает и умерщвляет тех,