– Макс, который час?

– Без четверти четыре. А что за пожар?

Вместо ответа Картер выругался и кинулся в мастерскую за ключами и рюкзаком.

– Я опаздываю! Понимаешь? Опаздываю!

Он натянул кожаную куртку, надел вынутые из кармана темные очки и подбежал к своему мотоциклу.

– На урок опаздываю! – пояснил он изумленному Максу, надевая шлем. – Я же обещал ей, что ни в коем случае не опоздаю!

– А-а, ты про свою училку, – наконец понял Макс.

Картер уже выруливал на проезжую часть.

– Если урок не заладится, скажи ей, что готов вместо тебя записаться в ученики. И в учителя тоже. Мне всегда нравились рыжие.

Картер показал ему средний палец. Макс загоготал, глядя, как его друг на полной скорости рванул по улице.

* * *

Кэт раздраженно барабанила пальцами по столу читального кабинета. И с чего она взяла, что Картер сдержит слово и не опоздает?

По одной простой причине: дура она, вот и все.

Глупо было думать, что он приедет вовремя. Еще глупее было строить планы совместных занятий и злиться на него, что он, даже не подозревая об их существовании, уже их опрокинул. И уж верх глупости – подкрасить губы, прежде чем явиться сюда.

Кэт достала из сумки «Ленивого мышонка Уолтера» и перечитала надпись на форзаце: «…какими бы ни были препятствия».

И вообще, что она знала о его привычках? В тюрьме он был вынужден подчиняться общему распорядку. А в обычной жизни… Про таких говорят: «Он и на собственные похороны опоздает». Кэт закрыла книгу и снова посмотрела на часы. Десять минут пятого. В прошлый раз она ждала полчаса. Сейчас уже прошло двадцать минут. Кэт проверила мобильник. Ничего, кроме сообщения от Остина. Тот желал ей удачного дня и спрашивал, есть ли у нее планы на субботу.

Кэт закрыла глаза. Как назло, перед мысленным взором встала сцена в книгохранилище, когда Картер – сильный, рослый, мускулистый – подхватил ее со стремянки и потом так замечательно поддерживал за талию.

– Дурь это все! – Кэт уткнулась подбородком в стол и даже не заметила, что разговаривает вслух. – Размечталась, как старшеклассница. Возьми себя в руки. Все эти красавчики…

– О каких красавчиках речь? – послышался вдруг знакомый голос.

Кэт открыла глаза. Голову от стола она поднимала медленно, как будто каждый дюйм давался ей с огромным трудом.

– О моих… туфлях, – сказала она, выставляя ногу и показывая Картеру серо-стальную лодочку от Гуччи. – Правда, красивые?

Она упорно разглядывала туфли, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце.

Картер смотрел не столько на туфлю, сколько на ее ногу.

– Я не очень понимаю в женских туфлях. Но у вас хороший вкус. Раз вы их купили, значит это то, что вам надо. – Куртку он повесил на спинку стула. – Я прекрасно понимаю, что опоздал. И помню, что обещал приехать вовремя.

– Да, – резко согласилась Кэт, радуясь перемене темы. – Второе опоздание подряд. Понимаю: у вас есть дела. Но у меня тоже они есть. А эти постоянные опоздания ни к чему хорошему не приведут. Мы уже потеряли пятнадцать минут.

– Персик, не наезжайте на меня. Пожалуйста. У нас с вами всего второе занятие. Я еще не успел войти в колею жизни на свободе. Мне не свойственно хронически опаздывать… Я постараюсь. Договорились?

Его лицо стало мягче и… беззащитнее, что ли?

– Что вас задержало на этот раз? – (Картер как будто не понял ее вопроса.) – Почему вы опоздали? Что случилось?

Он глубоко втянул в себя воздух:

– Родственная разборка. Пришлось встрять. Когда спохватился, было без четверти четыре. Я сразу помчался сюда.

Родственники? Меньше всего Кэт ожидала услышать от него такую причину. Но ведь она ничего не знала о его семье.

– Вы уладили… конфликт? – осторожно спросила она.

– Более или менее… на время. – Картер отвел глаза. – Ну что, начнем занятие?

Кэт заметила, как он стиснул зубы. «Я почти ничего о нем не знаю», – подумала она. Раньше это ее не задевало, но сейчас почему-то задело. Ее тянуло к Картеру, временами – очень сильно, однако зов тела не углублял знакомства. То, что она знала наверняка, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Картер отбыл часть тюремного срока (причем не первого), был хорошо образован и работал в автомастерской у своего лучшего друга. Что еще? Все его жесты, например курение сигареты, распространяли сексуальные флюиды. Он потрясающе выглядел в далеко не новых джинсах, а эти темные очки…

Хватит придумывать! Кэт злило, что она ничего не придумывала. Она… констатировала факты.

Черт!

– Смотрю, вы опять прямо с работы.

Футболка (на этот раз с портретами рок-дуэта «Уайт страйпз») была вся в масляных пятнах.

– Да. Опять ковырялся в моторе.

Картер смотрел на нее из-под ресниц, а ей казалось, что он раскаленным пальцем водит ей по коже.

– Персик, извините за опоздание. – Он поскреб лоб. – Мне до жути хочется курить.

Кэт встала:

– В библиотеке курить нельзя. Идемте на улицу.

– Но вы же не курите.

Кэт шагнула к двери:

– Понаблюдаю за процессом. Пошли.

* * *

Кэт привела его на примыкающий к зданию крошечный дворик, где была устроена площадка для курения. Площадку заливало теплое осеннее солнце.

– Начинайте. Получайте порцию спасительного никотина.

Картер усмехнулся и закурил. Как ни глупо, но никотин действительно сейчас был для него спасительным. Он прислонился к стене, держа сигарету так, чтобы дым шел в другую сторону. От Персика вкусно пахло духами. Картер даже глаза прикрыл, наслаждаясь тонким сладковатым ароматом.

Ее макушка доставала ему только до плеча. Как он раньше этого не заметил? Наверное, ее строгость, уверенный учительский тон делали ее выше ростом. Солнце подсвечивало ей волосы, отчего они переливались золотисто-оранжевыми полосами. Картер хотел ее. Постоянно. Особенно когда видел. С каждой минутой его желание становилось сильнее. Персик разглядывала проезжающие машины, а он смотрел на нее, ощущая сильную резь в нижней части живота.

– А почему вы захотели стать учительницей? – спросил Картер, чтобы погасить разгоравшееся либидо.

Она быстро повернулась к нему. В больших зеленых глазах появилась настороженность.

– Извините, – пробормотал Картер, заслоняясь облачком дыма. – Я не собирался вторгаться в вашу личную жизнь. Наверное, это вообще меня не касается.

Он уткнулся глазами в пол и не поднимал их, пока Персик не заговорила.

– Это из-за отца. Когда он умирал, я дала ему обещание. – Она подняла голову к небу. – Отец всегда говорил мне, что нельзя только брать, принимая это как должное. Нужно обязательно отдавать. Я любила читать, любила писать, и мысль стать учительницей… что-то во мне зажгла. – Она посмотрела на Картера. – Видите, как все до банального просто?