Пятью минутами позже Энтони излагал свою историю инспекторуДрайверу, сидящему напротив него с записной книжкой в руке. В отличие отинспектора Веролла инспектор Драйвер был несимпатичным человеком и казалсяЭнтони ходульным сценическим воплощением сурового полисмена. Еще один примерпревосходства искусства над природой!

Энтони окончил повествование, и инспектор захлопнулкнижечку.

– Ну? – с беспокойством осведомился Энтони.

– Все ясно как день, – сказал инспектор. – Это шайкаПаттерсонов. Недавно они провернули несколько ловких дел. Двое мужчин – высокийблондин и низенький брюнет – и девушка.

– Девушка?

– Да, смуглая и очень красивая. Обычно действует в качествеприманки.

– Испанка?

– Могла выдавать себя за нее. Она родилась в Хэмпстеде.

– Я же говорил, что это славное местечко, – пробормоталЭнтони.

– Да, все совершенно ясно, – повторил инспектор, вставая. –Девушка позвонила вам и наплела бог знает что, прекрасно зная, что вы на этоклюнете. Потом она отправилась к старой мамаше Гибсон, которая не брезгуетпредоставлять за деньги свою комнату тем, кто не хочет встречаться на людях, –я имею в виду любовников, а не преступников. Девушка заманила вас туда, еесообщники привезли вас домой, и пока один из них занимал вас очередными байками,другой улизнул с добычей. Типичный метод Паттерсонов.

– А мои вещи? – с тревогой спросил Энтони.

– Мы сделаем все, что сможем, сэр. Но Паттерсоны чертовскихитры.

– Похоже на то, – с горечью промолвил Энтони.

Инспектор удалился, и вскоре раздался звонок в дверь. Открывее, Энтони увидел мальчика с пакетом.

– Вам посылка, сэр.

Энтони с удивлением взял пакет. Он не ждал никакой посылки.Вернувшись в гостиную, он разрезал тесьму.

Внутри оказался ликерный набор.

– Черт! – выругался Энтони.

Потом он заметил, что на дне одного из бокалов лежитмаленькая искусственная роза. Его мысли перенеслись в верхнюю комнату наКерк-стрит.

«Вы мне нравитесь. Запомните это, что бы ни случилось.Хорошо?»

Интересно, что она имела в виду?

Энтони с усилием взял себя в руки.

– Так не пойдет, – сурово сказал он самому себе. Его взглядупал на пишущую машинку, и он с решительным видом сел за стол.

«Тайна второго огурца»...

Взгляд Энтони вновь стал мечтательным. Шаль Тысячи Цветов...Что же нашли на полу возле мертвого тела? Нечто зловещее, раскрывающее всютайну...

Разумеется, ничего, так как всю историю выдумали, чтобыотвлечь его внимание, а рассказчик использовал старый трюк из «Тысячи и однойночи», прервав повествование на самом интересном месте. И все-таки какая вещьмогла бы оказаться ключом ко всей тайне? Если как следует подумать...

Энтони вынул лист из машинки, вставил новый и отпечаталназвание: «Тайна испанской шали».

Несколько секунд он молча смотрел на него, потом началбыстро печатать...

Джордж Дандес остановился посреди улицы в глубокойзадумчивости. Он словно не замечал волны спешащих людей, которая обтекала его собеих сторон: ни на кого не обращал внимания, предавшись невеселымразмышлениям.

Все перевернулось в одночасье.

Он, как говорится, крупно побеседовал только что со своимбогатым дядюшкой, Эфраимом Лидбеттером, совладельцем фирмы «Лидбеттер иДжиллинг». Точнее говоря, «крупно беседовал» дядя. Брань слетала с его губ,выражая добродетельное негодование родственника. Мистер Лидбеттер любилриторические повторения и в разговоре с племянником не лишил себя этогоудовольствия.

Причина скандала была банальна: развращенность, преступноелегкомыслие молодого человека, будущее которого обеспечивал он, мистерЛидбеттер, так вот – этот молодой человек, никого не предупредив, вздумал взятьсебе выходной день среди недели!

Высказав все, что он думает по этому поводу, мистерЛидбеттер остановился перевести дух, а затем немедленно потребовал у племянникаобъяснение такому ужасному поведению.

А Джордж просто хотел отдохнуть, в чем и призналсяоткровенно. Мистер Лидбеттер возмутился еще больше: что же, по мнениюплемянника, половина субботы и воскресенье – это не выходные? Не говоря уже отолько что прошедшей Троице и других праздничных днях?..

Джорджу было плевать на официальные нерабочие дни. Он хотелхоть изредка иметь свободный день, когда он мог бы вырваться из сутолоки, найтитакой уголок, где не собралась бы половина Лондона. На что мистер Лидбеттер тутже возразил, что, мол, делал все, что мог, для сына своей покойной сестры, –никто не скажет, что он не старался вывести его в люди, но ясно: все это былинапрасные усилия. Отныне Джордж может прибавлять к субботе и воскресенью ещепять дней недели и делать все, что ему заблагорассудится.

– Дорога к счастью и благополучию навсегда для тебя закрыта,мой мальчик, – сказал мистер Лидбеттер в последнем поэтическом порыве. – Тыупустил свой шанс.

Джордж не был с этим согласен и хотел было тут же заспорить,но у мистера Лидбеттера закончились цветистые обороты речи, и он, пользуясь наэтот раз точными, весьма прозаическими словами, выставил племянника за дверь.

«Может, дядя все же переменит решение? Может, у негосохранились какие-то тайные чувства к племяннику, кроме холодного презрения?» –думал Джордж Дандес.

Его оторвал от размышлений чей-то бодрый веселый голос:

– Эй! Хелло!

Рядом остановилась элегантная красная спортивная машина. Зарулем сидела очаровательная Мэри Монтрезор, девушка, хорошо известная в высшемобществе, – иллюстрированные журналы печатали ее фотографии по крайней мере разв неделю, а то и два. Она ослепительно улыбнулась Джорджу.

– Я еще никогда не видела человека, изображающего из себяостров! – пошутила девушка. – Садитесь скорее в машину.

– С превеликим удовольствием, – ответил Джордж и уселсярядом с девушкой.

Они ехали очень медленно, потому что уличное движение непозволяло увеличить скорость.

– Хватит с меня Сити, – сказала Мэри. – Я приехалапосмотреть, на что это похоже, и теперь возвращаюсь в город.