– Вполне возможно.

– Вы меня путаете со своим похотливым приятелем.

– Все мужчины похотливы.

– Возможно, но не обязательно, что именно в отношении вас.

Акцент на том, что он не находит ее достойной мужской похоти, был, конечно, ложью, но ложью во спасение, подумал Уилл. Он чувствовал, что, если Молли уловит, как сильно его физическое влечение к ней, неприятностей ему не избежать.

Молли промолчала; взгляд ее сосредоточился на ярко-красной банке, которую она держала в руках. Через какое-то мгновение девушка вновь взглянула на Уилла.

– Зачем я вам нужна на этой панихиде?

– Покажете мне кое-кого, расскажете о тех, кто меня заинтересует.

– Вы хотите сказать, что ваш компьютер не в состоянии это сделать? – Она явно поддразнивала его.

Уилл покачал головой, давая понять, что не намерен отменять принятое решение.

– Хорошо. – Молли неожиданно сдалась, устав сопротивляться. – Я скажу мистеру Симпсону, что уйду. Конечно, ему это не понравится, но не уволит же он меня.

– Я буду ждать вас в девять тридцать у входа в конюшню.

Молли покачала головой.

– Лучше будет, если мы встретимся за территорией ипподрома. Не хочу, чтобы мистер Симпсон думал, будто я прогуливаю работу ради свидания с мужчиной. Он и так будет взбешен.

– Где вы хотите встретиться?

– А где будет проходить панихида?

– В епископальной церкви Сейнт-Люк в Версале.

– Может, тогда у магазина «Севен-илевен» на Версаль-роуд? Вы знаете это место?

– Знаю, – сухо произнес Уилл, вспоминая о прилипшей к подошве жвачке. – В девять тридцать?

– В девять сорок пять. Я не могу отлучаться надолго.

– Хорошо, значит, в девять сорок пять.

– Это все? – Она поставила банку на прилавок и сложила на груди руки, явно выжидая, когда он уйдет.

– Всего несколько минут назад вы не слишком-то стремились избавиться от своего дружка. – Несмотря на твердую решимость уйти сейчас же, Уилл не смог удержаться от язвительной насмешки на прощанье.

– Но вы ведь не мой дружок, не так ли? – со сладкой улыбкой ответила Молли. – Во всяком случае, в реальности.

– У вас след от засоса на шее. – Маленькое бурое пятнышке проступало на шее, чуть пониже челюсти. До сих пор его прикрывали волосы. Увидев его, Уилл почувствовал прилив злости.

Молли вспыхнула и инстинктивно прикрыла рукой шею.

– Ну и что? – с вызовом произнесла она.

– Завтра замажьте его крем-пудрой. Я не хочу, чтобы люди думали, будто это моих рук дело. Засосы – не мой стиль. – Уилл и сам был удивлен тем, в какую ярость его поверг любовный укус на ее нежной коже.

– Я думаю, – Молли вновь адресовала ему сладкую улыбку и убрала руку с шеи, – вы слишком стары для этого.

– Мне тридцать девять лет, – опешил он.

– Старик. – Молли многозначительно кивнула. Уилл почувствовал знакомое жжение в желудке. Это была естественная реакция его организма на стресс, раздражение или злость – сейчас в нем бушевали все эти страсти.

– Тридцать девять лет кажутся старостью только в двадцать четыре.

– Через месяц мне исполняется двадцать пять, и все равно тридцатидевятилетний мужчина не кажется мне моложе. Пить молоко, не целоваться взасос – все это признаки старости.

Уилл развернулся и молча прошел в гостиную.

– На всякий случай напоминаю вам, что выход с другой стороны. – Молли стояла в проеме двери и наблюдала за ним.

– Я хочу забрать свои ботинки, куртку и галстук. Потом уйду. – С ботинками в руках, курткой и галстуком, перекинутыми через плечо, Уилл обернулся. Джей Лено сыпал шутками в своем ток-шоу. Темноту в гостиной нарушали лишь блики телеэкрана и проникавший из кухни свет.

Ошалевший от телепередачи, Уилл резко выключил телевизор. И тут же испытал облегчение.

Молли не двинулась с места, когда он направился ей навстречу. Поскольку она загораживала выход, Уиллу пришлось остановиться. Он с удивлением обнаружил, что Молли, будучи на каблуках, в то время как он был в одних носках, оказалась одного роста с ним, и их глаза были на одном уровне.

Так же, как и губы.

Уилл посмотрел на ее мягкий рот, на полураскрытые губы со следами красной помады, и тут же испытал сексуальное возбуждение.

Ему вдруг безумно захотелось прижаться губами к ее губам, и он боялся, что это желание она без труда прочтет в его глазах. Уилл опустил взгляд, но это не помогло. Взгляд предательски упал на кровоподтек на шее, оставленный жадным ртом другого мужчины.

– Я хочу, чтобы до завершения операции вы больше не ходили ни на какие свидания, – отрывисто произнес он, надеясь на то, что его голос не выдал нахлынувших эмоций. – Мы ведь играем роль влюбленной пары, не забыли?

– Вы не можете запретить мне ходить на свидания. – В голосе Молли звучат холодный вызов, и она продолжала стоять у него на пути.

Уилл поднял на нее глаза.

– Вы так считаете? – спросил он. Молли дерзко кивнула.

Аромат духов коснулся его ноздрей, ее глаза пугали его. Как пугало и ее тело.

Уилл напомнил себе о том, что длинноногое глазастое создание, стоявшее сейчас перед ним, олицетворяло собой Венеру-мухоловку; в роли мух, естественно, выступали мужчины. Вспомнил он и о том, что последние полчаса Молли провела в машине с другим мужчиной и на ее шее имелись прямые доказательства этого факта. Ему пришлось вспомнить и о том, что он никогда не путал личную и профессиональную жизнь. И еще о том, что он был старше, а она работала на него и что ее можно было назвать неприятностью с большой буквы.

– Вы не могли бы дать мне пройти? – вежливо попросил он.

Она плотно сжала губы, прищурилась, но все-таки сдвинулась с места. Уилл прошел на кухню, присел на край скамейки и обулся, все это время чувствуя на себе ее взгляд.

Потом он поднялся, надел куртку, галстук сунул в карман.

– Заприте за мной дверь, – сказал он ей, направляясь к выходу.

– С удовольствием, – съязвила она. Он открыл дверь и бросил через плечо:

– Буду вам признателен, если завтра вы наденете что-нибудь более… консервативное.

– Вам не нравится этот наряд? – Наглость вернулась к ней.

Уилл покачал головой.

– Он слишком короткий и чересчур обтягивающий, – ответил он и вышел в холодную ночь.

Молли переоделась в туалете в магазине «Севен-илевен». Проявив упрямство – впрочем, ее гардероб действительно был ограничен, хотя она и могла бы одолжить кое-что у Эшли, – она надела ту же короткую черную юбку, в которой была вчера вечером. В блестящих черных колготках, в черных туфлях на каблуках ее ноги казались длиною в ярд.