– Ничего, если хочу, чтобы со мной ничего не случилось. Не стоит связываться с Ротами. Поверь мне.

– Подожди. Ты Рот? – Моя интонация взлетела.

Но Уэст ничуть не удивился. Он точно знал, что означала татуировка.

– Мы можем обратиться к ним, как думаешь? – спросил Уэст, понизив голос.

– Нет, – спокойно ответил Остер.

– Почему нет?

– Уэст, они опасны, – ответил Остер. – Хенрик скорее прирежет тебя, чем пригласит на чай, как Голландия.

Я закатала рукав рубашки Остера, изучая татуировку.

– Откуда ты его знаешь?

Казалось, Остер решал, что именно мне рассказывать.

– Он мой дядя. Мы не совсем в хороших отношениях, – добавил Остер. – Когда я сбежал из Бастиана, я сбежал от Ротов. А от Ротов никто не сбегает.

– А Эзра?

Заметив, что я не собираюсь сдаваться, Остер вздохнул.

– Он не родился в семье. Хенрик нашел его в подмастерьях у кузнеца, когда мы были еще детьми. Взял Эзру к себе из-за его таланта. Хенрик дал ему лучшее образование, и когда нам было по четырнадцать или пятнадцать, он лучше всех в Бастиане изготавливал предметы из серебра. Но Хенрик не мог их продать.

– Почему?

– Долгие годы семья Рот была крупнейшим изготовителем поддельных драгоценных камней в Безымянном море и Узком проливе. Торговля обогатила их, но также стоила им любой возможности получить перстень торговца от Гильдии самоцветов. Законом запрещено иметь с ними дело.

Но это не помешало Голландии сделать заказ у Хенрика, и я понимала почему. Эскизы, которые Эзра показал Голландии, походили на выдумку из мифа. Только кто-то по-настоящему одаренный смог бы изготовить такое.

– Значит, он использует Эзру, чтобы заполучить перстень.

Остер кивнул.

– Он мечтает о нем, но никогда не получит. О репутации Ротов наслышаны в каждом порту Безымянного моря. Никто никогда не доверится Хенрику, тем более не посвятит его в свои дела.

– В отличие от Голландии.

– Она никогда не расскажет, кто изготовил фигуру. А Эзра никогда не получит похвалы за заказ. Как и Хенрик.

Если Остер прав, то Хенрик человек, пытающийся подняться в глазах остальных.

Я постучала пальцами по столу.

– По-твоему, они нам помогут?

– Они никому не помогают. Они помогают только себе.

– Если только для них нет выгоды, – подумала я вслух. Я откинулась на спинку и погрузилась в размышления. Я не знала, что именно Голландия задумала насчет Узкого пролива, но Уэст прав – ей нельзя доверять. И я предчувствовала, что Голландия выжидает свой следующий ход.

– Отведешь нас к ним? – спросила я.

Остер выглядел так, словно не мог поверить в то, что я только что сказала.

– Фейбл, не нужно связываться с ними. Я серьезно.

– Отведешь или нет?

Остер долго смотрел в мои глаза, прежде чем покачал головой и тяжело вздохнул.

– Падж точно не оценит.

– Спятившие ублюдки! – Падж не переставал ругаться с того момента, как мы покинули гавань, а Остер из последних сил старался не обращать на него внимания, когда мы вошли в Низкую Долину.

Когда я попросила Остера познакомить нас с Ротами, я совсем не ожидала, что он согласится.

Остер не рассказал, как именно ему удалось сбежать от семьи, когда они с Паджем уплыли из Бастиана, но я и не спрашивала. Однако было ясно, что в то прошлое Падж не хотел возвращаться. Он запретил Остеру везти нас в Низкую Долину, но смягчился, осознав, что Остер сделает это без него.

Теперь у Паджа была еще одна причина, чтобы злиться, и с каждой минутой я все больше убеждалась, что наши отношения испортятся настолько, что исправить их будет слишком трудно. Я не хотела втягивать их в войну Голландии с Узким проливом, но Уэст поступил иначе, когда приказал им взять курс на Скопление Юри. Нам оставалось только довести план до конца и надеяться, что после этого мы сможем воссоединить оставшихся членов команды.

Если в Бастиане были районы с трущобами, то Нижняя Долина была центром трущоб, хотя она не шла в сравнение с вонью и грязью Пинча или Уотерсайда в Серосе. Даже сидевшие на крышах голуби выглядели чище, чем голуби из Узкого пролива.

Уэст шел плечом к плечу с Остером, бросая предупреждающий взгляд на пялящихся людей. Смотря на проходящего мимо Остера, они перешептывались друг с другом. Я не понимала причину: люди узнавали его или он так поражал их? Остер привел себя в порядок в каюте экипажа. Расчесал густые темные волосы так, что они легли на его плечи, как расплавленный обсидиан. Также почистил и выгладил рубашку. Он всегда был красив, даже после дней, проведенных в море без водных процедур. Но этот Остер просто великолепен. Он завораживал.

Падж тоже выглядел по-другому. В его глазах виднелась пустота, которую я не видела с того дня, когда он бросил мне вызов достать монету со дна моря на коралловых островах.

– Я все еще считаю, что это плохая идея, – проворчал он.

Его слова вывели Остера из себя. Он круто развернулся и резко остановился, отчего Падж чуть не врезался в него.

Остер поднял взгляд на Паджа, его губы сжались в тонкую линию.

– Закончил?

– На самом деле нет! – прорычал Падж. – Неужели только я помню, чего нам стоило сбежать от этих людей? Мне чуть жизни не стоило оторвать тебя от твоей чокнутой семьи!

– Если боишься, подожди в таверне. – Остер оттолкнул его.

– Я боюсь не за себя, – ответил Падж так честно и прямо, что, казалось, вокруг нас затих уличный шум. Выражение лица Паджа смягчилось, уголки его рта опустились.

Остер взял Паджа за рукав рубашки, будто хотел пригвоздить его на месте.

– Если там Эзра, то все в порядке.

– А если Хенрик?

Остер изо всех сил попытался игриво улыбнуться.

– Тогда нам крышка. – Остер притянул Паджа к себе так низко, чтобы суметь поцеловать его. Прямо там, на улице, на глазах у всех.

Я не смогла сдержать улыбку.

– Закончили? – нетерпеливо бросил Уэст.

Остер посмотрел на Паджа, словно ждал от него ответа.

Падж вздохнул.

– Закончили.

Удовлетворенный на мгновение Остер отпустил Паджа, и мы последовали за ним в узкий переулок между последними двумя зданиями на улице. Проход открывался между вывесками чайной и прачечной, кирпичи на стенах почернели от сажи.

Остер шел, расправив плечи. Я заметила, как вокруг него возникла невидимая броня, в выражении лица потерялась мягкость, а шаги стали тяжелее. Он готовился к тому, с чем ему предстояло столкнуться.