— Я не это имел в виду, — попытался объяснить Шурик, но я нетерпеливо взмахнула рукой:

— Нет, ты только представь на секунду, что я права! Вот мы сейчас заснем, а потом ты внезапно проснешься среди ночи от какого-то резкого звука. Оглянешься вокруг, но меня рядом не будет. И тогда ты вдруг услышишь, как внизу, на кухне, включился телевизор. Ты спустишься вниз, чтобы его выключить, и увидишь, как я стою перед ним с безумным взглядом, пультом и кухонным тесаком! Впрочем, — я криво улыбнулась, — это только предположение. И я очень рада, что ты достаточно смелый, чтобы об этом не думать.

Подтянув одеяло, я снова улеглась на подушки, сунула ладонь под щеку и тихо добавила:

— Когда ты не боишься, мне гораздо легче бороться с собственными страхами. Спокойной ночи!

И только минуты через три услышала скрип перины и возмущенный шепот Алекса:

— Спокойнойночи?! После кухонного тесака?! Да ты, блин, точно издеваешься!

Признаюсь, мы отлично выспались той ночью. Ну, может, не так мы, как я, но, согласитесь, это тоже неплохой результат. А вот Шурик, кстати, пострадал от собственного раздутого самомнения и утром мрачно заявил, что с этого момента «просто спать» мы с ним будем только в полном обмундировании. И я не должна его снимать, даже если он будет меня умолять. Я сначала хотела посмеяться, но потом заглянула в его пылающие нездоровым огнем глаза и поняла, что парень не шутит. Пришлось соглашаться, а то мало ли: вид у него был что-то совсем недобрый. Особенно недобрым он стал после того, как Ядвига разбудила нас своим фирменным:

— Евочка, подъем!!!

Я-то привыкшая, меня так каждое утро в школу поднимают, а вот Алекс свалился с кровати и несколько секунд ошалело оглядывался, пытаясь понять, куда бежать и кого бить. Еле успокоила. В смысле, Шурика. От мамы пока решила держаться подальше: вероятность, что она не поняла, где именно я провела ночь, стремилась к нулю. Не потому, что будет ругать: она меня вообще никогда не ругала. Она ныла. А еще тоскливо вздыхала и давила на совесть. А поскольку совесть у меня была размером с Гибралтар, это было худшим из возможных наказаний.

— Пожалуй, я сегодня пропущу завтрак, — сообщила Алексу, натягивая пижаму.

Он демонстративно потер ухо:

— Отлично тебя понимаю. Поедим по дороге. Я знаю отличную блинную, она работает с семи утра. Думаю, тебе понравится. Встречаемся в гараже через двадцать минут.

Я кивнула, на цыпочках выбираясь в коридор. Оттуда — сначала в душ, а потом к себе, за одеждой. В комнату входила как в хранилище радиоактивных отходов: даже дышала через раз, чтобы случайно не привлечь к себе внимание. На тот случай, если в спальню уже пробралась парочка ранее не учтенных привидений. Но я зря волновалась. По крайней мере об этом. В комнате меня все так же поджидал знакомый «дядя в черном», в своем единственном числе. Только он больше не смотрел в стену. Он смотрел на меня.

Знаете, есть такие портреты, которые, кажется, следят за тобой глазами, как бы ты ни пытался от них спрятаться. Вот это был тот же вариант. Я замерла, поймав на себе внимательный взгляд черных как уголь глаз, сглотнула и шагнула влево. Призрак не шелохнулся, но я почти физически ощутила, как он мысленно нарисовал у меня на переносице мишень… и прицелился в нее. Я шагнула вправо: мишень никуда не делась. Нахмурившись, я сделала резкий бросок к кровати и присела за тумбу. Угадайте, стало ли мне от этого легче?

Нет, не стало и, если честно, это было уже чересчур. Шепотом выругавшись, я схватила джинсы, первый попавшийся свитер и рванула обратно к Шурику. Столкнулась с ним на пороге комнаты: он едва успел распахнуть руки, чтобы поймать меня в охапку, — и выдала:

— Алекс, это кошмар! У меня призрак тронулся!

Заклинатель изогнул бровь и посмотрел на меня так, словно это не призрак тронулся, а я сама. И не чем-нибудь, а умом.

— Еще раз и внятно, — потребовал он.

Я, в тот момент натягивающая свитер, от волнения попыталась продеть голову в рукав.

— Он развернулся! — выдохнула сквозь недра кашемира.

— Чего?! — не разобрал Алекс.

Я чертыхнулась еще раз и наконец вынырнула из одежки.

— Чего-чего, тьфу… — проворчала, вытягивая кусок пуха изо рта. — Развернулся он! Как избушка на курьих ножках: к комоду задом, ко мне передом.

— И?.. — попытался понять Шурик причину моих переживаний.

— И теперь он на меня смотрит! — воскликнула я. — И если ты сейчас скажешь, что в этом нет ничего плохого, я тебя пну!

— Тогда я, конечно, не стану ничего говорить, — примирительно улыбнулся Шурик, но я только бросила на него хмурый взгляд и впала в глубокую задумчивость.

«Может, рассказать обо всем маме?» — пронеслось в голове. Отличная идея и я, конечно, с радостью бы ею воспользовалась, если бы не одно крошечное «но». Моя мама была весьма увлекающейся в некоторых вопросах женщиной. Помню, когда мне было десять лет, я совершенно случайно сварила действенное зелье от кашля. Ядвига, конечно, обрадовалась, но я потом три дня сидела дома безвылазно, пытаясь вспомнить, какие же ингредиенты и в какой последовательности бросала в то, что изначально должно было быть чаем. Нет, мама не считала это наказанием — для нее это была увлекательная игра, и она искренне недоумевала, почему это я не радуюсь возможности поэкспериментировать вместе с ней. А ее подход к безопасности? С какой тщательностью она создавала сейф для Книги Знаний или щиты для церкви, где проходило их с Георгием венчание? Но апофеозом ее зацикленности, по моему сугубо личному мнению, можно было считать волшебную треуголку! Эта шапка делает хозяина невидимым ровно на пятнадцать секунд, но Ядвига охотилась за ней почти два года. Объясните, на фига?

В общем, я подумала и решила, что обязательно скажу обо всем маме, но чуть позже. Когда выбора не останется. Не потому, что боюсь (не станет же она на мне опыты ставить, в конце концов?!), а просто чтобы раньше времени ее не волновать. Мало ли, вдруг этот призрак мне только кажется? А она разнервничается, поднимет панику, устроит хаос…

— Поехали в твою блинную, — мрачным голосом подытожила наконец.

— А как же привидение? — удивился Алекс.

— Да что ему сделается? — буркнула, не поднимая глаз. — Хочет — пускай любуется. Вот когда от стены отойдет, тогда и начну переживать.

Тем более день меня ждал такой, что нервы и правда стоило поберечь…

Блинчики, кстати, действительно оказались вкусными: со сгущенкой и кофе — просто объедение. Особенно на голодный желудок. Я стрескала штук пять, и это несмотря на то, что все еще пребывала в расстроенных чувствах. Полина на моем месте сожрала бы и повара заодно: она, когда переживает, всегда ест много и все подряд. Помню, как-то перед экзаменом проглотила семь штук полновесных шоколадок, то есть начисто опустошила мой буфет. А потом с видом Горлума облизывала фольгу: мне было реально страшно ее у подруги отбирать…