— А в чем же заключается афера? — спросил внимательно слушавший пан Роман.

— В том, что всякие прохиндеи стали подделывать марки. Берут простой Гондурас, которых до вольно много, а на нем делают надпись. И не только Гондурас, другие редкие марки тоже. Например, на марке надпись сделана в 1918 году, всего таких марок на свете не больше тысячи, а этот подонок нашлепает надпись на десяти тысячах и продает марки по бешеным ценам. Коллекционеры раскупают, и пока мы спохватимся в своем Обществе, рынок уже наводнен фальшивками, мерзавцы разбогатели, а мы не знаем, как навести порядок. На такую аферу вы напали, дедуля?

— На такую. Немного схематично изложил Рафал суть дела, но в принципе правильно, фальсифицируют надписи на марках.

— И что? — поинтересовался пан Роман. — Вы узнали, кто этим занимается?

— В том-то и дело, что нет, — вздохнул дедушка. — Известно только, что дело поставлено на широкую ногу, а кто этим занимается — не знаем. Милиция говорит — целая шайка действует, потому что им известно о нескольких похищениях марок в последнее время. Кражи до сих пор не раскрыты. Причем это не были крупные кражи, немного тут, немного там... Немного в смысле количества марок, потому что если переводить на деньги, похищены огромные суммы. Сегодня мы долго просидели в Обществе, и Гондурас рассматривали, и другие марки с поддельными надписями. Все они были похищены недавно, и надписи на них свежие. Филателистическая афера всех заинтересовала, дедушке задавали множество вопросов. Пани Кристина заметила:

— Странно, что об этом не писали в газетах.

— А о чем писать, моя милая? — вздохнул де душка. — Что у такого-то старичка в Радоме некто украл четыре марки? Или из Почтового Музея пропал редкий экземпляр? Впрочем, может, и писали об этом, кто обратит внимание на маленькую за метку? Не такое уж это эпохальное событие. Не глупые люди в этой шайке, на крупные кражи не идут, понемногу крадут то здесь, то там, где придется. Впрочем, кражи — дело обычное, всегда были. Хуже то, что они занялись подделкой надписей. Столько людей обманули!

— А экспертизу делали? — задал профессиональный вопрос Рафал.

— Как раз сегодня мы этим и занимались. И, по моему мнению, пока немного продано марок, но понаделали, я думаю, громадное количество. Сужу по количеству краж. Я считаю, что осторожные преступники пока стараются свои фальшивки продавать, в основном, иностранцам, продают по немного, не торопятся, а товар у них где-то при прятан. Так я думаю, — ответил дедушка.

— А что думает милиция? — спросил его с пан Роман.

— Это мне не известно, милиция меня не информировала. Милиции подавай вещественные доказательства и прочие улики, а я занимаюсь марками уже пятьдесят шесть лет, мне всего пять стукнуло, когда я начал их собирать, и у меня свое мнение. А милиция ищет, как это... их малину печатный станок, готовую продукцию, не знаю что там еще. А у меня интуиция. Филателистический нюх!

Высказавшись, дедушка вытащил из кармана трубку, собираясь покурить после ужина. Бабушка раздраженно фыркнула:

— Нюх у него! Да эта трубка давно всякий нюх в тебе забила! Столько куришь!

— Бабуля, хоть сейчас не пили дедушку! — вступился за старика Рафал. — Ты же слышала, какой у него был тяжелый день и какие важные вещи он открыл!

— Спасибо, внучек, — уныло поблагодарил де душка. — А в другое время, значит, меня можно пилить?

— Папа, не отвлекайся! — перебила его тетя Моника. — И что говорит тебе твой филателистический нюх?

— А то, что они очень хорошо организовали свою, эту самую...

— Малину! — нетерпеливо подсказал Павлик.

— Малину, и там пока держат весь запас поддельных марок. Реализуют товар понемногу, когда подворачивается подходящий покупатель. А кто этим занимается, я тоже понятия не имею. Филателистическая сенсация на какое-то время отодвинула на второй план квартирный вопрос. Рафал вспомнил, что хотел показать дедушке какую-то марку, и кинулся было за ней, но бабушка решительно воспротивилась:

— Никаких марок за ужином! Уже поздно, кончайте есть и отправляйтесь в постель!

Бабуля, еще не поздно. И мы только немножко посидим! — пытался умилостивить бабушку Рафал. Та была непреклонна. — Уж я вас знаю! Всегда говорите — посидим немного, а потом в полночь приходится вас разгонять. И нечего перемигиваться, на сей раз уж я за вами прослежу!

Яночка послушно отправилась спать, зная, что теперь бабушка всецело занята присмотром за дедушкой и Рафалом, совершенно позабыв о соседке. Павлик сделал было попытку выклянчить у мамы хоть полчасика — очень уж интересной представлялась дедушкина афера, но мама решительно от правила его спать. Как маленького!

— Не огорчайся, — утешала его сестра. — Завтра попросим дедушку рассказать нам все подробности. Главное, удалось попридержать бабулю, чуть было не выболтала наши секреты. Прямо не знаю, что с ней делать, все время приходится быть на чеку...

— Гляди-ка! — крикнул Павлик сестре и остановился как вкопанный. — Это что-то новенькое! Брат с сестрой возвращались из школы и уже подходили к дому. Яночка поглядела, куда показы вал брат, и тоже остолбенела.

Остолбенеешь тут! По тротуару, ведущему от их калитки до перекрестка, прогуливалась грымза. В данный момент она шла к перекрестку, так что дети видели лишь ее спину, а она их не видела. Яночка дернула брата за руку.

— Прячемся! Она не должна нас увидеть!

И спрятавшись в кустах, растущих вдоль загородки, окружающей их участок, дети осторожно принялись наблюдать за соседкой. Вот грымза дошла до перекрестка и повернула обратно; дошла до калитки, постояла немного, поглядела по сторонам и опять не торопясь направилась к перекрестку.

— Что это ей вздумалось прогуливаться? — удивлялся Павлик. — Надоело торчать в окне?

— Неужели не понимаешь? — в свою очередь, удивилась Яночка. — Ведь она же намерена перехватить почтальона. Похоже, бабушка ее достала-таки...

Павлик согласился с сестрой. Молодец бабушка! Грымза прогуливалась настойчиво и упорно, от калитки до перекрестка и обратно, не меняя марш рута, Иногда она останавливалась и с явным не терпением оглядывалась по сторонам. Точно, ждала почтальона. Яночка заметила с глубоким удовлетворением:

— Уже третий день он никак не может отдать ей ее посылку.

— Ты думаешь, это все одна и та же посылка? — спросил брат.

— Конечно! Ведь у него нет никакой возможности передать ее, бабуля с Хабром всегда начеку. Иначе зачем бы она тут расхаживала?

— Ну, не знаю, — ответил Павлик, — он вполне мог вручить ее ночью. Ночью мы собаку не вы пускаем. А сейчас она свободно может ждать следующую.

— Может, — согласилась сестра. — Но даже если это и так, жизнь мы ей осложнили. Видишь, уже не может спокойно сидеть в окне, приходится по улице расхаживать. А если дождь? Или мороз?