голубей, записывая очки по каждому пункту. Победителем считается птица, которая наберет большую сумму очков за десять минут.

(«Вокруг света», 1977, № 10)

Новичок на галлодроме

Дело было на севере, в департаменте Па-де-Кале, в равнинном краю. В здешних пейзажах есть нечто щемящее — бесконечная скучная равнина под низким небом; могильные пирамиды терриконов и тянущиеся ввысь кафедралы заводов, дымящие, словно корабли в открытом море, домики из красного кирпича, скудные палисадники, девушки в платьях с пышными буфами, подающие местную амброзию — пиво; запах жареной рыбы с картошкой, жесткий акцент…

Неяркий край основательных людей, крепко вросших в нещедрую землю. Тем ярче прекрасное зрелище благородной страсти, какую являют сегодня — не чудо ли? — петушиные бои.

Итак, это было в Лансе. Представьте себе две-три сотни мужчин кряжистой северной породы, сидящих на грубо сколоченных скамьях вокруг так называемого «галлодрома» — обычно это заднее помещение кафе. Посередине площадка в 4–5 квадратных метров, огороженная металлической сеткой. Сверху свисает большая люстра. Представьте, вокруг ринга три сотни голубоглазых здоровяков в клетчатых кепках на головах, крепко посаженных на крутые плечи. Они сидят вроде бы спокойно, ведя неторопливый — по обычаю — разговор. Откуда-то выходит человек и подвешивает на веревочках две грифельные доски. На той, что слева, написано мелом: «Коши», на той, что справа, — «Рамбакур». На ринге появляются еще двое. Аудитория мгновенно смолкает, вытягиваются шеи. У тех двоих в руках большие фанерные чемоданы. Они наклоняются, с превеликими предосторожностями ставят ношу на пол: мать не могла бы более бережно нести новорожденного первенца. Но прочь сравнения: это петухи!

В зале тут же поднимается буря неистовства. Со всех концов несутся крики, призывы, в голосах людей слышатся мольба, надежда, угроза, вызов. Едва успеваешь уловить: «Коши — четыре тысячи! Да, четыре! Пять! Рамбакур — две тысячи!» Сравнить это можно разве что с биржей за час до открытия. Заключаются пари. Никаких записей, ничего — все на честности. Уж если вы оказались здесь, значит, вы человек, заслуживающий «доверия и уважающий дисциплину», как записано в № 1 «Официального устава петушиных боев», принятом и опубликованном «Федерацией петушатников севера Франции».

Порядочный человек, одним словом. Какие уж тут бумажки! Достаточно одного слова. Вполне может статься, что вы сами петушатник и привезли с собой своего любимца, или друг петушатника, это много значит. Это уже гарантия.

Ну, а кроме того, вы же не сошли с ума и не хотите подвергнуться страшным санкциям, которые обрушатся на вас согласно № 14: на первый раз — выговор с публикацией в газете «Галльский петух»; затем «временное исключение из конкурсов» и, наконец, «полный запрет на участие».

Какой петушатник после этого осмелится нарушать правила, пускаться в махинации, занижать вес птицы или увеличивать принятую уставом длину шпоры? Да и как можно терять голову на глазах у земляков, воззрившихся на вас из-под клетчатых козырьков! Невозможно. Если петушатнику случилось когда-либо запятнать свою честь, ему не оставалось ничего другого, как купить билет в Японию и совершить там харакири.

Пока суд да дело, Коши и Рамбакур поглядывают на толпу сердитыми черными глазами. Лишенные гребешков головы (украшение срезается в шестимесячном возрасте) поворачиваются из стороны в сторону, втягиваются, вытягиваются. Петухов выносят на ринг и держат в специальных ящиках с маленькими отдушинами. Если боец раньше времени увидит противника, его может от волнения хватить апоплексический удар.

После нескольких слов церемония представления закончена. Оба менеджера уходят с ринга и вбрасывают туда противников, после чего захлопывают решетчатые створки. Им категорически запрещено натравливать птиц (№ 9), а затем, во время боя, «возбуждать их и стимулировать, подражая кудахтанью курицы или издавая любой другой звук». Предписывается абсолютная бесстрастность. Конечно, никакими параграфами не запретишь сжимать до боли челюсти или смертельно бледнеть. Северные страсти!

Момент наступает торжественный. Галлодром смолкает.

Слышатся лишь тяжелое сопение и время от времени сдавленный шепот зрителей, которые продолжают делать ставки.

Пернатые противники, напрягши мускульные торсы, начинают прохаживаться по площадке, бросая друг на друга надменные взгляды. Они разят острее лезвия. Кстати, вследствие этой последней детали бой приобретает характер стремительный и благоразумный. Не будь стальных шпор, битва продолжалась бы слишком долго.

Петуха вооружают следующим образом: вокруг шпоры наматывается лента, а поверх нее на кожаном ремешке укрепляется держак из алюминия. В держак вставляют обоюдоострое лезвие длиной ровно 52 миллиметра.

Вся манипуляция точь-в-точь напоминает суету тренера вокруг боксера, когда он перед матчем бинтует спортсмену кисти и любовно натягивает перчатки. Еще одно сходство с боксом: петухи разделены на три весовые категории (легкую, среднюю и тяжелую), от 8-10 фунтов и выше. Избыток в 100 граммов влечет за собой штраф и дисквалификацию. Продолжительность боя — 8 минут. Но, как правило, он заканчивается раньше — ничейным результатом (если оба противника лежат больше одной минуты), техническим нокаутом (один из противников лежит больше минуты) либо смертельным исходом (один из противников мертв).

С убитой птицей дело ясное. В случае тяжелого ранения мучения петуха мгновенно прерывают за кулисами (так и хочется сказать — «в раздевалке»). Но если раны не опасны, бойцу делают укрепляющую инъекцию и бережно уносят для последующего ухода и лечения. Храбрецы, которым удается выстоять пять-шесть боев, отправляются потом почивать на лаврах, то бишь на насесте, среди хохлаток. Там они могут сколько угодно рассказывать о своих подвигах и поучать молодых петушков, достойных перенять эстафету у героических папаш.

Побежденных же, сваренных в белом вине, украшенных кольцами лука и благоухающих ароматными травами, подают на стол вскоре после состязания.

Петушиные бои восходят к глубокой древности. Судя по ученым изысканиям, их знали все великие цивилизации: египетская, греческая, римская, ацтекская и прочие. В разговоре с петушатником вы можете ссылаться на любые примеры, все равно к вашим рассказам он добавит собственные сведения.

Найдется ли человек, который любит петухов больше, чем настоящий петушатник? Никто лучше крестьянина из Коши или Рамбакура, шахтера из Эвен-Льетара, металлиста из Бапома или горожанина из Ланса не знает повадок своих птиц, не умеет лучше воспитывать и растить их, никто не восхищается ими так, как они. Шести месяцев от роду их тщательно отбирают, начинают кормить лучшим зерном, подогревают для них воду, выводят гулять на солнце. Когда петушатник держит на ладони пушистый комочек, в глазах его столько нежности… Из этих комочков вырастают птицы благородные, свободные, красивые и гордые. Им не подмешивают в пищу химические вещества, не впрыскивают гормоны, их не запихивают тысячами в клетки, где круглосуточно горит сильная лампа. Они не идут потребителю в замороженном виде. Им дают радость (да, именно так!) проявить